С другой стороны, здесь творились непонятные и, порой, довольно жуткие события! Я же не из любительниц пощекотать нервишки, всегда цеплялась за жизнь и рисковать ею не хочу.
Дома меня никто не ждал, опять отпуск же. Вот вам и выгода путешествий во времени! Прошлый я провела бездельничая. Может, рискнуть и провести этот рядом с тем, кто так притягивает?!
— Тебя кто-то ждет на квартире? Парень? Жених?
— Нет.
— Тогда в чем проблема?
— Я…
— Тебе противна даже мысль остаться в моем доме подольше?
— Нет, — изумилась я. — Просто…
— Ты чего-то боишься?
Егор просто сыпал вопросами, не давая мне времени, чтобы толком обдумать каждый ответ и этим давил.
— А ты как думаешь? Вчера убийство это, потом исчезновение тела, — поморщилась я.
— Несчастный случай и никакого исчезновения не было.
Даже сейчас Егор продолжал настаивать на своей, реально липовой, версии событий.
Я лишь устало покачала головой. С ним вообще можно нормально говорить? Упертый, как баран.
— То, что я видела вчера, а я не слепая и прекрасно знаю, что именно видела, и не спорь! Было странно. А то, что ты продолжаешь держать меня за дурочку, — на последнем слове Егор поморщился и порывался что-то ответить, но я лишь махнула рукой, заставляя его выслушать до конца, — это уже слишком. Ты не находишь? Я не могу чувствовать себя в безопасности не понятно от чего и спокойно смириться с фактом того, что никаких объяснений мне не получить.
Егор долго молчал.
Казалось, он собирался с мыслями и в тот момент, когда заговорил, я была уверена, что выиграла, достучалась, объяснила собственную позицию, заслужила хоть каплю доверия!
— Бояться нечего, я смогу тебя защитить. Обещаю. Только позволь.
Ошиблась.
— Мне нужны ответы, — разочаровано протянула я.
Егор понурил голову.
Молчание, что пролегло зоной отчуждения между нами, я не собиралась нарушать первой. Раз этот мужчина не мог мне довериться в малом и просто рассказать, что на самом деле происходит, то как смел требовать ответного доверия от меня?!
— Я понимаю, — наконец, сказал он.
— Понимаешь?
— Да, — кивнул Егор. — Но сейчас не могу дать тебе того, что хочешь. Возможно когда-нибудь…
— Тогда, возможно, когда-нибудь я и стану преподавать литературу твоей девушке,
— решительно ответила я, не обращая внимания на то, как вытянулась от изумления физиономия Егора.
— Моей девушке?!
Прежняя мысль о том, чтобы рассказать «виновнику торжества», что его будущие поминки пройдут на уровне, а я каким-то образом вернулась в прошлое с памятью о его похоронах, была отметена. Единственное, чего могла добиться таким заявлением — лишь глумливое прокручивание пальцем у виска.
Возможно, никакой смерти и не будет?!
Да даже если и будет, то дома, вдали от мужчины, что пробуждает во мне столько противоречий, я смогу отыскать выход. Самостоятельно. Семь раз отмерив. В крайнем случае, приеду в октябре и предупрежу о грозящей опасности за месяц, не боясь услышать обидный смех в ответ.
— Настя — моя сестра, а не девушка, — оборвал мои мысленные планы Егор.
— Вы не похожи, — нахмурилась я, ощущая такой прилив облегчения, что захотелось спеть в голос.
Хотя петь я не умела. Соседи могли бы подтвердить.
— У нас разные матери.
— Разные?
Егор помрачнел. На ответ, учитывая его скрытность, я и не надеялась, но мужчина смог меня удивить.
— Однажды мой старик сглупил. И после того на свет появилась Настя. Собственная мать отказалась от девочки, а отец не смог отвернуться от ребенка, сделав вид, что он не имеет к ней никакого отношения. Был правильным до мозга костей, хотя, сейчас я мог бы с этим поспорить, — хмыкнул он. — Так, одним из вечеров отец не нашел иного решения, как просто принести живой сверток домой.
Я вытаращила глаза.
— О!
— Знаешь, я был уже довольно взрослым, чтобы понять — что-то пошло не так. Отношения между отцом и матерью стали отчужденными и больше напоминали официально-деловые, чем семейные, — он устало потер переносицу. — Но со временем это прошло. Родители вновь сблизились. И хоть сестра разительно отличалась от нас, была хилым ребенком с особенными потребностями, но все так сильно привязались к ней, что воспринимали полноправным членом семьи и никак иначе.
— И твоя мама простила измену?!
Егор пожал плечами:
— Я не знаю. Она никогда не устраивала сцен ревности, не обвиняла отца и относилась к Насте, как к собственной дочери.
Невольно я даже искренне восхитилась этой незнакомой мне, но однозначно сильной женщиной! Мало кто способен пройти через такое и сохранить семью. Слишком сложно смириться с действительностью, что брачные клятвы на самом деле… просто слова. Их так легко нарушить! А любовь рано или поздно превращается в привычку, через которую переступить легче-легкого… Проза жизни? Скорее трагедия.
— Думаю, у нее просто не осталось иного выбора, — продолжил рассказывать Егор.
— Родители действительно любили друг друга. Не знаю, как матери удалось переступить через ошибку отца, живым напоминанием которой каждый день была Настя, но она это сделала.
Он замолк. Некоторое время каждый из нас думал о своем. Лишь приятные трели птиц за окном напоминали о том, что жизнь не остановила свой бег.
Я была благодарна за неожиданную искренность Егора. Он немного приоткрыл дверь в свой мир для меня, пусть на минутку, но это того стоило.
— После того, как родителей не стало… — на мой молчаливый вопрос, он объяснил:
— Погибли во время авиакатастрофы. Я взял опеку над сестрой на себя. Определить в обычную школу Настю не смог. Опасался процесса адаптации. И ее единственным образованием стали частные уроки.
— Почему? Что в ней такого, что отличает от других детей?
Ну кроме ужасно вздорного характера. Об этом вслух я, конечно, говорить не стала.
— Я уже говорил тебе, что она особенная девочка, — мужчина потер лицо ладонями, собираясь с мыслями, а потом на одном дыхании выпалил: — Она отстает в развитии.
Чего?! У меня отнялся дар речи.
Настя совершенно не была похожа на слабоумную… Впрочем, мне ли судить? На общеобразовательные темы мы с ней не общались.
— Не знаю, то ли была травма во время родов, то ли вся причина в ее происхождении. Мне не хотелось, чтобы над моей сестрой насмехались. А отдать девочку в специализированную школу означало бы собственноручно поставить на ней печать: «идиотка».
