Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Следует также отметить, что, пока Карфаген заключал союз с Афинами, великий царь Персии всячески помогал спартанцам. Африканские финикийцы уже не были, даже номинально, подданными Персии.
Руководство новой экспедицией было поручено Ганнибалу, но, поскольку он был уже стар, ему помогал кузен Гимилько, сын Ганнона Мореплавателя[19]. Военное руководство впервые оказалось в руках двух человек, и из этого можно сделать вывод, что царь уже не мог, по состоянию здоровья, взять на себя полную ответственность. Тем не менее власть в Карфагене по-прежнему оставалась в руках Магонидов, ибо Гимилько приходился ближайшим родственником Ганнибалу. Армия, которой руководили двое кузенов, была очень большой; Диодор пишет о 120 тысячах солдат, что, несомненно, является преувеличением. В 409 году карфагенянам сильно мешало превосходство сиракузского флота, и для борьбы с ним было собрано 120 трирем.
После падения Селина и Химеры самым западным греческим городом стал Агригентум. Ганнибал обратился к его властям, предлагая присоединиться к Карфагенскому союзу или, по крайней мере, сохранять нейтралитет. Но Агригентум отказался, и тогда Ганнибал его осадил.
Греки к этому времени уже хорошо знали карфагенские осадные машины, и, когда они подтянули эти башни к стенам, греки их разрушили. Осаждающая армия принялась разрушать монументальные мавзолеи, которые располагались у стен, но не столько из соображений стратегии, сколько из-за религиозного фанатизма. Гробница Ферона, тирана, сражавшегося в Химерской битве, находилась в особенно плохом состоянии, а во время разрушения в нее ударила молния. Армию карфагенян охватил суеверный ужас: жрецы усмотрели в ударе молнии знак божественного гнева, а испуганные часовые заявили, что они видели, как по развалинам ходит дух мертвого тирана и взывает к мести.
Эпидемию, вспыхнувшую в это же время в карфагенской армии, тоже посчитали знаком божественного гнева. Одной из первых ее жертв стал царь Ганнибал. Пост Верховного главнокомандующего захватил Гимилько, но у него не было царского титула. Диодор сообщает нам, что его провозгласили царем лишь в 396 году до н. э.; вполне вероятно, что церемония коронации могла происходить только в Карфагене, и ее пришлось отложить до возвращения Гимилько с Сицилии. Тем не менее он совершил несколько очистительных обрядов: перерезал горло ребенку в честь Баал Хаммона и утопил нескольких животных в море, посвятив их морскому богу. Это были искупительные жертвы, призванные положить конец эпидемии, которые не надо путать с Молохом.
А тем временем из Сиракуз на помощь осажденным вышла мощная армия; она разбила карфагенян в первом же сражении и осадила их собственный лагерь. Гимилько пришлось бы очень туго, если бы его флот не сумел захватить греческий конвой с продовольствием.
Греки не подчинялись дисциплине и не имели талантливых командиров; это и спасло пуническую армию. Стратег, который был избран для обороны Агригентума, с трудом мог заставить наемников подчиняться своим приказам. Эти войска состояли в основном из жителей Кампаньи, и со времен Афинской войны они не стеснялись переходить на сторону врага. Многих агригентских генералов обвинили в бездарности и отдали не растерзание толпы. Наемники переходили на службу к врагу или возвращались домой. Жители Агригентума разуверились в победе и оставили город, так что, когда Гимилько в него вошел, он был совсем пустым. Поскольку пленных ему взять не удалось, он удовлетворился разграблением города, но его ненависть к грекам не помешала ему вывезти в Карфаген огромное число предметов искусства. Среди них был и знаменитый бронзовый бык, в котором Фаларий изжарил своих врагов. После этого Гимилько велел своей армии идти в Гелу, где собрались беглецы из Агригентума.
Грекам грозило полное уничтожение, если бы они не приняли мудрое решение. Стратегом был избран молодой сиракузский офицер по имени Дионисий, который получил неограниченную власть. Это означало диктатуру, которая вскоре превратилась в тиранию. Режим Дионисия стал печально известен в истории главным образом благодаря Платону, который хотел рассказать тирану о его ошибках, но чуть было не поплатился за это своей свободой. С тех пор Дионисий считается примером деспота самого худшего разряда. Нет никаких сомнений, что это был абсолютно беспринципный человек, но при этом талантливый военачальник и государственный деятель, которому суждено было спасти западный эллинизм.
Тем не менее Дионисию не удалось помешать Гимилько захватить Гелу и Камарину. Узнав о приближении врага, жители этих городов в ужасе бежали, не оказав ему почти никакого сопротивления. И греческий, и пунический командующие имели причины сомневаться в преданности своих солдат, поэтому они старались избегать открытого сражения. Тем не менее было бы логично, если бы Гимилько развил свой успех, напав на Сиракузы, где у Дионисия было немало врагов. Аристократическая партия открыто обвиняла его в предательстве. Но тут карфагенский генерал неожиданно прекратил свое наступление и заключил мир. Диодор объясняет это тем, что, несмотря на жертвы, принесенные под Агригентумом, эпидемия по-прежнему косила его солдат, и войско Карфагена уменьшилось вдвое. У нас нет причин отвергать эту гипотезу, но вполне возможно, что решающую роль здесь сыграла политика. Уормингтон пишет, что после завершения Пелопоннесской войны Спарта стала хозяйкой Эллады и вполне могла организовать поход против западных варваров, которые контролировали море, куда она снова собиралась отправлять свои суда. Вполне вероятно, что на решение Гимилько повлияли и домашние дела; он, видимо, хотел поскорее вернуться в Карфаген и официально стать его царем. Как бы то ни было, мир был заключен, и Карфаген получил власть над большей частью Сицилии. В добавление к финикийским городам Мотье, Панормусу и Солеиту, а также элимийской территории Карфаген получил сиканийские земли и греческие города-государства, которые они завоевали. Впрочем, эти территории присоединились к владениям Магонидов скорее номинально, хотя они были официально закреплены за ними. Жители Агригентума и Селина, которым удалось уцелеть в этой войне, получили разрешение вернуться домой, но были обложены данью, к тому же им запретили строить фортификационные сооружения.
У Гимилько были все основания гордиться собой. Карфаген теперь стал империей, более крупной, чем раньше, в славные времена Гасдрубала и Гамилькара. По-видимому, были предприняты меры для организации управления вновь приобретенными землями. Был, вероятно, назначен губернатор, и переселенцы из Африки обосновались в нескольких местах около Химеры. Одним из таких поселений стал Цефаледиум, который позже стал называться мысом Мелькар[20]. В других городах, например в Панорме, были найдены монеты с пуническими надписями; это свидетельство попыток вдохнуть новую жизнь в пуническую культуру. В Панорме, столице провинции, вскоре был введен культ Танит. Тем не менее никто не собирался уничтожать эллинскую культуру, что подтверждается тем фактом, что жителям Агригентума и Селина было разрешено вернуться домой. Более того, новые колонии Карфагена помогли перенести идеи эллинизма на африканскую почву, где они получили необычайно быстрое развитие.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
