Суббота 24 ноябряДля кого нонче Екатеринин день[95], а для меня день пытки. Сегодня раздался главный выстрел в меня за мою статью о нигилизме в Высших женских курсах в виде торжественного заявления педагогического совета Высших женских курсов в «Новом времени», что все в моей статье есть ложь и клевета[96].
Само собою разумеется, что пытка не в этом, а пытка в том, что я всегда один в борьбе, и никто у нас не поддерживает того, кто выступает против замаскированных рассадников анархии и нигилизма. В Германии почему Власть сильна? Потому что всякий, кто за нее борется, находит с верху, то есть в Бисмарке, до низу, в последнем чиновнике, поддержку. Орган печати, стоящий за правительство, может увлечься, может ошибиться, может слишком резко выражаться; пусть дерут его на клочки газеты либералов и демократов, но правительственные люди никогда не отступятся от борца за него, никогда не выдаст его[97]. У нас, увы, наоборот; и нигилисты печати съедают, и правительство сторонится от своего. Так бывало со мною не раз. И в этом эпизоде я встретил то же равнодушие. Я согласен, что я слишком резко написал, но, Боже мой, неужели [И. Д.] Делянов, главный начальник этих высших курсов, не знает, что все, увы, правда в моей статье, что высшие женские курсы с каждым годом все сильнее разводят оргии растления и анархии между молодежью, что в каждом политическом процессе есть курсистки, что в одном Петербурге до 900 курсисток, из которых бессемейных более половины, а евреек чуть ли не больше половины, – а между тем к этому же Делянову является председатель Педа[го]гических курсов [А. Н.] Бекетов, известный либерал, и требует от Делянова разрешения написать мне бумагу с требованием отказаться от этой статьи, чуть ли не под угрозою суда. Делянов вместо того, чтобы сказать: я лучше вас могу судить о том, верно ли или неверно судит князь Мещерский о высших женских курсах, а вас прошу в дело не вмешиваться; если в статье «Гражданина» есть резкости или неверные цифровые данные, я укажу на них князю Мещерскому и уверен, что он настолько порядочный человек, что сам сознает свои погрешности; а выкидывать газетные штуки с треском и фейерверками я вам запрещаю, а запрещаю потому, что, к сожалению, действительно, ваши высшие женские курсы приносят правительству гораздо более вреда, чем пользы, и гораздо более хлопот, чем утешения.
Но не такую роль повел добрейший Иван Давыдович с нахальным Бекетовым. Он как бы дал себя закричать и уполномочил Бекетова требовать от меня, чтобы я отказался от своей статьи. Разумеется, все газеты подхватят дружно этот скандал, все закидают меня грязью, и из всего этого шума выйдет в ореоле высший женский курс, и пойдут толки о всемогуществе этих курсов и о бессилии против них тех, которые испуганы вредом этих курсов!
Тут что грустно? Не то, разумеется, что меня травят и бьют с какой-то бешеною злобою, потому что я говорю прямо, храбро и открыто, а не лавирую между двумя берегами или между двумя течениями, ища разумной средины, которой нет; сегодня я жив, завтра я умер, обо мне не стоит говорить, но грустно то действие, которое на умы производит зрелище, как одиноки борцы в печати за правительство, и как сильны, дружны и солидарны многочисленные борцы против интересов старого порядка. Это зрелище смущает хороших людей и ободряет дурных. К. П. Побед[оносцев] собирается, как он говорил мне, издать циркуляр по дух[овному] вед[омству] с напоминанием архиереям их долга удерживать священников от посылки дочерей своих в высшие женские курсы[98], а Делянов дозволяет Совету этих курсов торжественно и всенародно заявлять, что эти курсы – идеал совершенства. А [П. А.] Грессер рядом с этим не знает, куда деваться от бесчинств и вредного влияния курсисток на молодежь!
К. П. Поб[едоносцев] нашел тоже, что моя статья была слишком резка и что напрасно были вставлены цифровые исчисления, да и сам я сознаю это, но по его совету я написал для завтрашнего дня другую статью, в которой, извиняясь, если кого-нибудь оскорбил, и опровергая смысл, данный печатью моим цифрам – статистических исчислений, я в то же время объясняю, почему самой статьи в ее главных мыслях я не могу взять назад – потому, что за меня все здравомыслящие люди и общественное мнение. Написанную в этом смысле статью К[онстантин] П[етрович] одобрил.
Воскресенье 25 ноябряВиделся сегодня с богатым сибирским чайным торговцем [А. С.] Кузнецовым, живущим в Москве. Он печальные рассказывает подробности о всеобщем застое и безденежьи внутри России и в Москве. Одним из признаков несомненных этого безденежья всеобщего является всегда разница в чайных оборотах. Как только меньше спроса на чай, значит, народ отказывается по случаю безденежья от чая, и именно в северных губерниях и в Сибири. Рассказывал он интересную вещь про кредитные рубли. Министерство финансов, говорил он, вопреки всеобщей, так сказать, нужде в выпуске кредитных билетов, продолжает упорствовать в своей системе не выпускать, а жечь билеты. И что же из этого выходит? Выходит только барыш для менял, а для всего торгового мира убытки: и вот почему. Приезжает купец в Москву платить деньги по векселям; он привозит с собою кредитные билеты, но ими он не платит, а идет он к меняле и покупает на них будущие купоны разных билетов, платя за них дешевле, чем за проданные билеты; меняла получает за это за комиссию и сверх того выгоду от разницы между кредитным билетом и купоном. Купец этими купонами платит другому купцу по векселям. Затем получивший вместо денег купоны купец опять идет к меняле и променивает их с убытком на кредитные билеты. Таким образом меняла наживает на эти операции до 90% в год!
