Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
— Три, шесть, семь, девять, три, три, два, — проронил я.
— Три миллиона шестьсот семьдесят девять тысяч триста тридцать два, — подхватил Иноземцев. — Браво! Что вы постоянно подсчитываете?
— Что я подсчитываю? — переспросил я.
— Да, вы постоянно произносите числовые последовательности вслух. Что вы считаете?
Я немного подумал, ведь я не помнил, как что-либо подсчитывал вслух. Зато часто видел перекрестия бесконечных миров, пытался сосчитать их, давая им порядковые номера и особый оттенок цвета, чтобы потом вернуться к ним, не потерять дороги.
— Расскажите об этих самых бесконечных мирах, — вежливо проскрипел Иноземцев.
— Вам, как ученому, должно быть, известно, как выглядит молекула? Наш мир лишь атом в этой большой, уходящей в бесконечность молекулы, — попробовал объяснить я.
— И вы видите эти атомы?
— Очень отчетливо.
— Даже сейчас?
— Всегда, — пожал плечами я.
— Любопытно, хм, как любопытно… Наш мир атом, а вселенная — вещество… Быть может, вы видите и те атомы, из которых состоят молекулы? К примеру, человеческой кожи.
Я понял, что доктор надеется с помощью знаний, которые я якобы приобрел в Ташилунге, вылечить свое изуродованное лицо. И мне тотчас же стало вновь очень стыдно, ведь знаний я никаких не приобрел. Я оказался полным эгоистом в отношении учебы, моя жажда знаний и открытий сожгла рассудок. Кроме того, извечные мысли о препятствиях, которые постоянно чинила темная богиня, сделали меня чрезвычайно мнительным и беспокойным.
— Все это вздор, Герши, — отмахнулся доктор, вновь отвечая на мои потаенные, как казалось, мысли. — Вы просто лентяй! В этом и проблема всех оккультных наук. После всех тщаний, страстных устремлений искатель истины вдруг понимает всю тщету и перестает…
Вдруг на столе зазвонил телефон.
— Дьявол, — прошипел Иноземцев. — Я же просил не беспокоить.
А потом чуть громче добавил:
— Я установил небольшой домашний коммутатор, чтобы было удобнее отдавать прислуге указания. — Но фигура его так и оставалась прикованной к креслу, лишь некстати поднялась и опустилась голова. Как большая механическая кукла.
Телефон снова затрезвонил, казалось, с еще вящей настойчивостью. Но через минуту замолк.
Иноземцев вздохнул с большим облегчением, точно всю эту долгую минуту его тело терзала невыносимая судорога, а сейчас спазм унялся. Сквозь темноту я слышал его тяжелое свистящее дыхание. При этом опять: ни малейшего отголоска в движениях его фигуры. Да передо мной, видно, сидела кукла, а сам доктор, должно быть, прячется где-нибудь у полок.
Внезапно стена, что служила входом, содрогнулась от нескольких ударов. Я живо представил человека, безжалостно колотящего по холсту снаружи. Но кто это мог быть?
— Эй, я знаю, что ты здесь! Впусти! — раздался отдаленный, требовательный голос Зои.
Иноземцев отозвался учащенным дыханием и что-то неразборчиво прохрипел.
— Впусти! Я принесла замечательную новость — ты должен это знать! — настаивала девушка.
— Невыносимая, невыносимая, — процедил сквозь зубы доктор. Но через минуту мучительных раздумий, крикнул: — Попроси кого-нибудь из горничных тебе отпереть снаружи.
На последних двух словах его крик оборвался тяжелым хрипом, и он закашлялся. Я не стал дожидаться просьб о помощи. И прежде чем Иноземцев успел возразить, поднялся и подошел к стене, за которой, точно мышь, скреблась Зои. Я сложил руки рупором и приставил их к глянцевой мраморной поверхности.
— Будьте любезны, мадемуазель Зои, попросить кого-нибудь из горничных открыть вам.
— Что? — прокричала Зои. — Что? Эл, это ты? Ты в кабинете отца? Ну надо же какое совпадение! Что ты там лопочешь?
Я повторил просьбу и в ответ услышал легкий топот ножек — девушка отправилась искать прислугу.
— Благодарю, — прохрипел Иноземцев. — Полагаю, на сегодня мы закончим беседу с вами. Я сорвал связки… все время забываю, что нельзя повышать голос.
Раздался тяжелый лязг, и стена въехала вовнутрь и чуть в сторону, пропустив полоску света. Следом скользнула Зои, одетая в песочного цвета комбинезон, в талии перетянутый грубым кожаным поясом с большой пряжкой в виде головы не то быка, не то козерога. Голова взлохмачена от ветра: волосы отброшены со лба назад. Черные большие очки с выпирающими вперед стеклами висели на ремешке точно ожерелье, шею обвивал белый шарфик. В руках она держала газету.
Зои на мгновение остановилась, окинув меня с головы до ног каким-то странным оценивающим взглядом. А потом вскричала по-русски с нарочитой громкостью, будто обращалась к глухому:
— Папа, папенька! «Нью-Йорк Таймс» объявила об учреждении нового ралли. Гляди, газета «Матэн» в Париже и наша «Таймс» собираются организовать новый автопробег.
— Нет, — отрезал Иноземцев так же по-русски. — Это все? Разреши докончить беседу с месье.
Она вновь поглядела на меня сверху вниз, в глазах мелькнуло выражение, будто прикидывала что-то в уме.
— Это межконтинентальная гонка! — крикнула она, по-прежнему пристально на меня глядя. — Межконтинентальная призовая гонка без парохода! Берингов пролив, скованный льдом…
— Нет, — повторил Иноземцев.
— Нью-Йорк — Париж. Хочу, хочу, хочу!
— Нет.
— Эл, что ты молчишь? — вдруг она обратилась ко мне и нетерпеливо топнула ногой. — Скажи ему хоть слово. Почему он препятствует желанию посвятить жизнь делу, к которому так тяготеют мои душа и сердце?
— Нет, — окончательно охрипнув, отозвался Иноземцев.
Зои бросилась вглубь кабинета. В темноту. Я видел лишь ее силуэт. Она сжимала и разжимала кулаки, топала ногами и продолжала играть капризное дитя, но выходило у нее как-то делано, искусственно и фальшиво. Ах, да, забыл добавить — рост ее вновь уменьшился. И я терялся в догадках — отчего.
— Ненавижу гимнастику, ненавижу цирк! Я презираю Зои Габриелли! Я хочу участвовать в ралли.
— Герши, приношу свои извинения. Моя дочь отличается полным отсутствием такта. Это всецело моя вина.
— Не извиняйтесь, доктор, — я был рад ретироваться.
Оказавшись в коридоре, попросил горничную притворить за мной потайной ход. И направился в гостиную. На этот раз я шел один, свернув направо, следом вновь направо, имея намерение выйти на крыльцо, на свет и воздух, но, видимо, я позабыл спуститься по лестнице, ибо, к удивлению, попал в совершенно другую комнату.
Это была библиотека, обставленная в лучших традициях увядающего классицизма, но опять же на стенах ни кусочка ткани — лишь голые желто-песчаные кирпичи. Единственное окно прикрыто спущенным полотном жалюзи, несколько ламп накаливания, стол с изогнутыми ножками, кресла. Библиотека не имела двери, входом служила большая арка с двумя дорическими колоннами по бокам, оглядев которую я обнаружил, что стены в доме доктора чрезвычайно толстые, как в хороших, добротных романских фортификациях. Я позволил себе шагнуть на мягкий ковер удобного и уютного гнездышка книголюба. Под креслами оказались пуфики для стоп, дальше оттоманка с россыпью вышитых восточными узорами подушек, а полки были не из металла, поддетые цепями, а из эбенового дерева. На полках сплошь труды по физике, химии, психологии и медицине. С удивлением отметив целую череду одинаково подшитых корешков, на которых было выведено: «Д. Иноземцев», я взял один из фолиантов. Книги принадлежали перу юноши, и было их здесь около двух десятков, если не больше.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
