— Нет, не кажется. Если ты так решила — значит, так тому и быть. Я всегда готов к знакомству с твоими детьми.
— Ладно… — вздыхает, но я чувствую, что она так и не успокоилась. Пребывая в раздумьях, достаю чайный сбор. — Тань…
— Ммм?
— А хочешь, поедем куда-нибудь? Все бросим и поедем.
— К-куда? — запинается Таня, но не отвергает мою идею сразу, как это могло бы быть.
— Куда хочешь! В Индию, или Китай…
— Я не знаю… Сейчас, наверное, не время. Может быть, когда все окончательно встанет на свои места, мы так и сделаем! По крайней мере, мне бы этого хотелось не меньше, чем тебе. Правда! — тараторит она.
— Ладно. Тогда давай хотя бы за город выберемся. К реке. Просто прогуляемся… Позагораем…
— Сегодня?
— Сейчас! Хочешь, я за тобой заеду?
— На такси? Зачем? Нет, Стёп, не надо! Я сама! Только приготовлю Демиду завтрак. Ты лучше скажи, что мне надеть?
Мне нравится, что она интересуется моим мнением. Это так правильно!
— Надевай что-нибудь свободное. Желательно из натуральных тканей.
— Это действительно принципиально? — удивляется Таня, а я снова улыбаюсь. Моя женщина очень замороченная. Она любит вникать в тонкости происходящего. Очевидно, это качество — своего рода защита. Ей нужно держать под контролем каждый аспект своей жизни, чтобы быть готовой к абсолютно любому её повороту. Когда-нибудь она поймет, что так не бывает, и отпустит себя на волю. Когда-нибудь…
— Я тебе потом расскажу. Но приготовься к тому, что тебе придется попотеть.
— Попотеть? Зачем? Не люблю потеть. Это мерзко… — Моя улыбка достигает ушей. Ее подрагивающий голос — абсолютный запредельный кайф. А еще я помню, что в моих руках — она потела с большим удовольствием. Моя плоть оживает.
— Тебе полезны физические нагрузки, — делюсь своими соображениями. — Я хочу составить для тебя индивидуальную программу тренировок, а для этого мне нужно прямо сейчас понимать, на каком уровне находится твоя физическая подготовка.
— На минус первом, — фыркает она. — Я абсолютная развалина. И в тренажерном зале, в отличие от тебя, не была ни разу в жизни.
— Никогда бы не подумал. Твое тело находится в прекрасной форме.
— Спасибо, — голос Тани становится низким и тягучим, будто липовый мед, — мне просто повезло с генетикой. Так, что… Может, мне не стоит тратить время на это все? — спрашивает с надеждой.
— Ну уж нет, моя бесценная. Даже не проси, — смеюсь, а у самого сердце колотится, — я буду любить тебя любой, но… Это твое здоровье, Таня. Тебе нужно укрепить мышцы. И… — замираю в нерешительности.
— И-и-и? — она подстегивает меня, и мне почему-то кажется, что прямо сейчас ее сердце стучит с моим в унисон.
— Наша любовь тоже потребует от тебя определенной выносливости.
Слышу ее шумный вдох, чувствую, как замирает кислород в ее бронхах. Дыши, моя хорошая, ты только дыши…
— Хорошо, — шепчет она, — я… я буду стараться.
— Тогда беги, я буду ждать тебя.
Сбрасываю вызов. Подношу к губам чашку с уже успевшим остыть отваром. Я не шутил, когда сказал, что решил вплотную заняться тренировками с Таней. Ей на самом деле положены физические нагрузки. Крепкие мышцы помогут ей избавиться от болей в шее и спине. Поначалу я рассматривал вариант с пул дэнсом, в котором Таня могла бы совместить и свою тягу к танцам, и достаточно серьезные физические нагрузки, но стоило мне только представить, как на нее будет пялиться местное мужичье… В общем, лучше уж обычные тренировки. Со мной. После закрытия комплекса. Когда нас никто не увидит.
Да, я пещерный человек.
Собираюсь быстро и сижу у двери, как дурак, в ожидании, когда Таня подъедет. В такие моменты я не то что жалею о том, что слеп… Хотя, нет, наверное, все же жалею — я бы очень хотел сам делать то, что сейчас мне не под силу. Но (вот странность!) все мои сожаления вмиг отступают, стоит ей оказаться рядом. Она успокаивает меня.
Чувствую Танино приближение, как верный пёс ощущает скорое возвращение любящего хозяина. Мне кажется, встань я с банкетки, я бы и вел себя соответствующе — метался бы по квартире и нетерпеливо скулил. Мое нетерпение пахнет Таней. Мое ожидание — Таня на вкус.
Она приезжает часа через два после нашего разговора. Открываю дверь, утыкаюсь носом в пахнущие выпечкой волосы:
— Ты вкусно пахнешь, — комментирую очевидное.
— Пекла Дёме блинчики… — шепчет в ответ, целуя меня в ямку под горлом. Бедная — для этого ей пришлось встать на самые пальчики. Я склоняюсь, чтобы Тане было удобнее. — Не успела помыть голову, — продолжает она. — Эти волосы… сохнут целую вечность, а я хотела быстрее к тебе.
— Мне нравятся твои волосы, и мне нравится, как они пахнут. Ну, что? Пойдем?
— Что-то уже не хочется… — признается Таня, медленно задирая вверх мою борцовку.
— Эээ, нет, милая. Так дело не пойдет, — смеюсь и с сожалением отстраняю ее ладошки. Таня тоже смеется.
В ее машине как всегда пахнет цветами, влажной землей и ее нежными духами. Я наощупь пристегиваюсь.
— Знаешь дорогу на Карловку?
— Мимо старого завода и складов?
— Ага, по объездной. Там, помнится, было красиво. Песчаный пляж, ивы до самой воды… Если ничего не поменялось — тебе понравится.
— С тобой мне понравится везде, — заверяет меня Таня и плавно трогается.
Некоторое время мы едем в молчании. Пока я не чувствую на языке острый вкус ее интереса:
— Спрашивай, — командую я и расслабленно откидываюсь на прохладный кожаный подголовник.
— Эээ… От тебя ничего не скроешь, да? — ухмыляется Таня.
— Не-а. Абсолютно. Но мы в равных условиях — при желании ты точно так же можешь почувствовать и меня.
Таня никак не комментирует мои слова. Но я уверен, что они не вызвали в ней отторжения. И это главное.
— Так что ты хотела узнать?
— Почему буддизм? — робко интересуется она после некоторой паузы.
— Хм… Мне близка эта философия. Знаешь, есть такой французский политолог Доминик Муази. В своей книге «Геополитика эмоций» он развивает идею о том, что существуют три базовые эмоции, управляющие миром. Это — страх, унижение и надежда. Западная культура — это культура страха. Запад боится всего на свете — массовой миграции, экстремизма и так далее… Они живут в постоянном страхе, в то время как исламский арабский мир существует в унижении. Унижении от терроризма. И только в юго-восточной Азии — Индии, Китае, Корее балом правит культура надежды.
— Ты очень мудрый, Степан. Я…
— Не продолжай. Не надо! — бесцеремонно перебиваю Таню, понимая, что она снова запоет песню о своей недостойности. Злюсь от этого так, что скулы сводит. Не на нее злюсь. На мужчину, который втоптал в грязь ее чувство самоуважения.
