Через несколько дней Кристиернин посетил адъюнкта Кельрейтера. «Поскольку улицы… были столь грязны, что по ним невозможно было пройти», он нанял извозчика.
«Я нашел его в академическом саду и был принят весьма любезно. Он показал мне Rhabarbarum laciniatum, который в этом году не цвел, а также Paeoniam tenuifoliam, который он, по его словам, отправил господину архиатру Линнеусу через директора Альстрёмера. Semicifuga у него только один куст с тремя или четырьмя ростками…
В своем кабинете он показал мне среди иного растение, которое теперь цветет и было выращено из семечка, полученного им от господина архиатра Линнеуса под названием Reaumuria, и показал, что при сравнении с описаниями оно не оказалось ни Reaumuria, ни Martynia, ни Carniolaria…
Затем он поведал, что г-н архиатр Линнеус, без сомнения, будет удостоен премии за присланный сюда труд „De generatione hybrida“, однако г-н адъюнкт на сей предмет не разделял мыслей автора…»
В области науки, которой занимался Фальк, у него был шведский предшественник — Эрик Лаксман, бедный парень из Финляндии, появившийся в Петербурге в 1762 г. Здесь он сразу получил должность учителя естествознания и ботаники в только что основанной школе Петершуле при немецком приходе Св. Петра. После двух лет пребывания в Петербурге Лаксман был назначен проповедником в немецкий приход на алтайских Колыванских золотых и серебряных приисках в Сибири. Там он прожил пять лет и использовал время наилучшим образом. Проявившийся еще в Петербурге интерес к естествознанию теперь усилился. Лаксман совершал поездки в направлении Китая и Монголии, собирая растения, представителей фауны и минералы, и отправлял их в Петербургскую Академию наук. Это было еще до Палласа и великих сибирских экспедиций и позволяет предположить, что Лаксман был в то время наилучшим знатоком сибирских фауны и флоры. В Швеции тоже с большим интересом следили за его достижениями: в Упсале Линней был готов «целовать ноги господина магистра» и ждал от него насекомых и семена.
Лаксман вернулся в Петербург в 1769 г. и сразу же приступил к обнародованию своих открытий в научных изданиях, в частности в «Трудах» Шведской Академии наук.
Вскоре он был избран ординарным членом Петербургской Академии. Он был назначен профессором по кафедре экономики и химии и в 1770-х гг. играл в Академии центральную роль, среди прочего как редактор нескольких ее трудов. И когда Дидро попросил Академию предоставить ему сведения о природных условиях Сибири, именно Лаксман снабдил его ими. Однако довольно скоро Лаксман проявил и свои скверные качества. Он втянулся в академические интриги, и дело кончилось тем, что в 1780 г. он потерял должность в Академии и вместо этого стал надворным советником и одно время руководил Нерчинскими рудниками, расположенными в Восточной Сибири. После того как Лаксман пригрозил пустить пулю в лоб одному асессору, его вычеркнули из списков Академии. Но он продолжал научную работу и в конце концов сумел выхлопотать себе у Академии маленькую пенсию.
В том же году, когда Лаксман вернулся в Петербург из своего первого сибирского путешествия, в город прибыл другой финляндец — математик Андерс Юхан Лексель. Он учился в своем родном городе Або и в Упсале и в 1768 г. послал в Петербургскую Академию несколько своих сочинений по интегральному исчислению. Они получили весьма высокую оценку, и Лексель был приглашен в Петербургскую обсерваторию. По образованию он не был астрономом, но после второго прохождения Венеры через диск Солнца летом 1769 г. именно он сопоставил данные наблюдений, которыми астрономы всего мира обменивались между собой. Основная ответственность за вычисления лежала на старом Эйлере, но Лексель был его помощником, и по завершении в декабре 1770 г. работы Эйлер публично очень хвалил молодого математика за его вклад в этот труд. Лекселю и была доверена честь издания результатов вычислений — по заданию Академии наук, но от собственного имени. Награда не заставила себя долго ждать: уже на следующий год он был избран ординарным членом Академии.
С течением времени Лексель опубликовал в академических «Трудах» не менее шестидесяти статей на разные темы, но славу ему принесла комета, впоследствии названная его именем. Комета появилась в 1770 г. и, как оказалось, летела по странной орбите. После расчетов, занявших несколько лет, Лексель в 1778 г. представил сочинение «Reflexions sur le temps pdriodique des comfetes gdn^ralement, et principalement sur celui de la comfete observde en 1770…» («Рассуждения о периодах обращения комет вообще и в особенности кометы, наблюдавшейся в 1770 г…»), где он в духе Ньютона показал, что краткость обращения этой кометы обусловлена притяжением Юпитера, и комета скоро совсем исчезнет в космическом пространстве. После еще нескольких привлекших внимание работ Академия поручила Лекселю издать купленные ею неопубликованные манускрипты Кеплера.
В 1773 г. Лексель стал членом Шведской Академии наук, а два года спустя был назначен профессором математики в Або; должность эту он принял, но тут же взял отпуск и так никогда и не приступил к исполнению своих обязанностей. Конечно, Або по сравнению с Петербургом был провинцией, не говоря уже о разнице в финансовых условиях. Лексель смог, например, на средства Академии наук совершить турне по Европе и посетить обсерватории и другие академии. Среди тех, с кем он встретился, были французские коллеги — Д’Аламбер, Лавуазье, Лаплас и другие. На пути домой он посетил Стокгольм, где беседовал с Варгентином и получил от Густава III приглашение работать на родине. Лексель, однако, отказался и вернулся в Петербург, где осенью 1784 г. стал преемником Эйлера-старшего в качестве профессора высшей математики. Но, едва вступив в новую должность, он скончался от опухоли в возрасте всего 44 лет.
Дочь Оскара Баклунда Эльза была выдающейся художницей (см. главу «Живописцы и архитекторы»). Этот портрет Магнуса Нюрёна был написан около 1905 г. Художественный музей г. Вестероса
Еще одна шведская комета
В науке о небесных телах и космическом пространстве точно так же, как Лексель, в России прославился другой крупнейший шведский ученый — Оскар Баклунд, астроном Пулковской обсерватории, открытой в 1839 г. и скоро обеспечившей России ведущие позиции в этой области знания.
Благодаря осознанным и целенаправленным усилиям российского правительства обсерватория привлекала к себе исследователей со всей Европы. Начиная с середины XIX в. в Пулкове работали и несколько шведских астрономов. Первым стал Георг Линдхаген, трудившийся здесь с 1847 до 1856 г. Он, среди прочего, принял участие в проекте градусного измерения, осуществлявшегося Петербургской Академией наук и охватывавшего территорию от устья Дуная до мыса Нордкап. Работа Линдхагена в Пулкове была успешной, у него были хорошие возможности продолжить там свою деятельность, тем более что он был женат на дочери директора обсерватории Вильгельма Струве. Но Линдхаген хотел вернуться домой, в Швецию, где свои астрономические занятия некоторое время совмещал с должностью секретаря королевской Академии наук.
