Спасенья нет родному краю...Бегите, близок уж рассвет.Меня убьют, я это знаю.Ермолову преграды нет.
Но я никак моим врагамБез боя сакли не отдам.
Уверяют, что это – дословный перевод чеченской песни, переложенной кем-то в русские стихи. Легко быть может, что впечатлительные чеченцы и создали ее именно в то время, когда грозою по их землям проходил Ермолов.
С построением крепости Внезапной направление передовой линии определилось точно. Для большего же прикрытия Нижнего Терека Ермолов заложил на Кумыкской плоскости еще два небольших укрепления: на месте бывшего аула Исти-Су – Неотступный стан, обеспечивавший путь к Кизляру, и Герзель-Аул, у самого Аксая, стоявший на пути сообщения с Грозной. Впоследствии к ним прибавились еще Амир-Аджи-Юрт, прикрывавший паромную переправу через Терек, и Умахань-Юрт, обеспечивавший переправу через Сунжу на пути между Внезапной и Грозной.
Затем по Сунже, начиная от Грозной, также протянулся ряд небольших укреплений, связывавших ее с Владикавказом, а для сообщения всех их, как между собою, так с задними линиями и с Чечней, приступлено было к разработке широких лесных просек, по которым можно бы было войскам беспрепятственно подходить к аулам. В этом состояло действительное средство – держать чеченцев в постоянном страхе.
Так выросла крепкая Сунженская линия. Недоставало на ней только казачьих станиц, но довершить это дело уже выпало на долю князя Воронцова, когда, после двадцатилетних напрасных и кровавых усилий покорить Кавказ иным путем, пришлось возвратиться к победоносной ермоловской системе.
VII. В ЛЕСАХ И АУЛАХ ЧЕЧНИ (Генерал Греков)
В числе даровитых людей, прибывших на Кавказ с Ермоловым, был начальник его штаба полковник Алексей Александрович Вельяминов – личность, впоследствии приобретшая громадное значение в истории кавказской войны. Вельяминову обыкновенно и приписывают замечательную мысль о необходимости просек в Чечне с целью отнять у ее разбойничьего населения возможность делать набеги и безнаказанно скрываться в своих аулах за неприступными лесами от заслуженной кары. Ермолов оценил вполне значение этой мысли в общем плане умиротворения Кавказа, и рубка лесов заняла виднейшее место в ермоловской системе.
С перенесением линии на Сунжу Ермолов принял Кабардинскую равнину за центр Кавказской линии и отмежевал отсюда по Кубани правый, а по Тереку и его притокам левый фланг линии – разделение, сохранившееся почти до последних дней покорения Кавказа. Центром управления левого фланга служила Грозная, как по своему положению, так и по силе своих укреплений. Здесь помещались начальник левого фланга, полковник Греков, и чеченский пристав, есаул Чернов, на которых и лежал ближайший надзор за спокойствием между мирными чеченскими аулами.
Николаи Васильевич Греков был человеком, обладавшим замечательной энергией и незаурядными военными способностями. Дворянин Слободско-Украинской губернии, он родился в стране, где все дышало волей порубежной жизни, и с малолетства сумел воспитать в себе лучшие стороны казачества, которые, как славный памятник прошлого, оставила по себе в том крае Запорожская Сечь. Приехав на Кавказ, он поступил на службу в 1805 году в Кабардинский полк вместе с пятью своими братьями, такими же героями, как сам, и рядом боевых отличий, сказанных им в то легендарно-героическое время, скоро успел добиться перевода в гвардию. Но, воспользовавшись гвардейскими преимуществами, Греков остался на Кавказе – и это послужило началом его быстрой военной карьеры. Спустя одиннадцать лет он был уже полковником и командовал на линии шестнадцатым егерским полком, пользовавшимся громкой славой еще со времен Лихачева. Это были “зеленые егеря” – когда-то страх и гроза прикубанских народов[7].
Ермолов, обладавший замечательной способностью выбирать людей, остановил свое внимание на Грекове и, отъезжая в Дагестан, поручил ему важный военный пост начальника левого фланга. На обязанности Грекова лежало делать движения за Сунжу, подробно исследовать местность на всем пространстве лесистой Чечни вплоть до подножия Черных гор, прокладывать на сообщениях между главнейшими пунктами широкие просеки, устраивать пороги, а в случае нужды истреблять аулы, которые будут служить обычным притоном для хищников. Греков принялся за выполнение этой сложной задачи с замечательной настойчивостью и последовательностью.
Как только тыл его был прикрыт небольшим Горячеводским редутом (при Старом-Юрте), обеспечившим ему безопасные сообщения с Тереком, он не замедлил перенести военные действия на ту сторону Сунжи. Первые удары русской силы и должны были направиться на знаменитое Ханкальское ущелье – ворота в Чечню, видевшие перед собой ряд племен и народов, приходивших померяться там силами с людьми и с природой гор. Ханкальское ущелье тем и было сильно, что, представляя удобный путь из Чечни, оно своими вековыми лесами делало, напротив, путь в Чечню чрезвычайно трудным, если вступавший в страну был враг ее. Весь лес оживал тогда, и, казалось, каждое дерево сыпало смертоносными пулями на дерзкого пришельца. Вырубить этот лес – значило сделать путь в чеченскую землю открытым. Но овладеть Ханкальским ущельем открытой силой было бы трудно. Здесь нужна была хитрость, и Греков прекрасно обдумал план своего нападения. Ничего не предпринимая в течение первых месяцев после занятия Грозной, он исподволь приучил чеченцев к беспечности и к мысли, что слабый гарнизон не может угрожать им серьезными набегами. И вот, когда в аулах все успокоилось, когда суровые зимние холода разогнали чеченские караулы к очагам их саклей, Греков скрытно притянул войска, стоявшие за Тереком, и темной ночью на двадцать девятое января 1819 года внезапным движением разом захватил в свои руки все Ханкальское ущелье.
