К середине 1930-х годов «Ада» уже считалась опытной сотрудницей внешней разведки, способной вести самостоятельную работу. В связи с возникшей острой необходимостью обеспечения в Англии надежной связи с источником особо важной разведывательной информации было принято решение поручить эту задачу «Аде». Она была вызвана в Союз для необходимой подготовки.
В центре «Ада» основательно освоила технику фотографирования документов, другие оперативно-технические средства маскировки материалов, с которыми должна была работать как куратор — представитель Центра.
В ее задачу входила организация конспиративной квартиры, куда мог бы несколько раз в неделю приходить сотрудник английского МИД Дональд Маклин и приносить свои материалы. «Аде» требовалось фотографировать их и быстрее возвращать Маклину, с тем чтобы он мог вернуть их на место до следующего утра. Непроявленные пленки «Аде» надлежало без задержки передавать в легальную резидентуру в Лондоне.
«Ада» прибыла в Лондон за несколько недель до назначенной встречи с Маклином, сняла квартиру в удобном для встреч районе и провела первую встречу с представителем легальной резидентуры в Лондоне. Договорилась с ним об оперативной связи на дальнейшее время.
Первая встреча с Маклином произошла в апреле 1938 года. В то время ее служебным псевдонимом был «Норма», а Маклина — «Лирик».
«Лирик» — молодой англичанин, красавец высокого роста одарен тонким умом.
«Норма» — темноволосая, хорошенькая женщина, всего на четыре года моложе «Лирика», также с живым умом и врожденным тактом. Они явно понравились друг другу. Выбор «Ады-Нормы» для фактической повседневной связи с «Лириком» был весьма удачным. Частые вечерние посещения молодого человека молодой женщины выглядели естественно и всегда могли быть оправданы легендой любовной связи.
Однако в этом решении крылась и слабость, как показало дальнейшее развитие дела. Не прошло и пары месяцев, как «разведывательное» общение двух молодых людей, объединенных общей работой, требующей постоянного нервного напряжения, но проникнувшихся с самого начала взаимной симпатией, привело к интимным отношениям.
Для «Нормы» это было немудрено, учитывая, что она почти десять лет не жила своей личной жизнью, занималась работой, которая требовала от нее всей силы и энергии, поглощала все ее мысли и отрешала от всего житейского. И вдруг перед ней возник проблеск возможности реализовать запас личных чувств. Хотя и сдерживал служебный долг, строго запрещавший любые внеслужебные отношения, она поддалась этим чувствам.
«Лирик», также поглощенный задачей добывать как можно больше наиболее ценной информации, был одинок.
Когда в Центр пришло письмо «Лирика», подписанное этим псевдонимом, который он не должен был знать, Центр понял, что «Ада» расшифровалась перед ним. Последовал запрос в легальную резидентуру в Лондоне разобраться с «Адой». Как это могло произойти?
«Ада» призналась, что «они безумно влюбились друг в друга» и что она раскрыла перед «Лириком» его и свой псевдонимы. Она понимала, что это был ее серьезный промах, и очень сожалела об этом. Роман «Ады» с «Лириком» поставил Центр перед трудной проблемой. С одной стороны, «Ада» должна была понести наказание за допущенные ею грубые нарушения поведения и конспирации. С другой — международная обстановка не позволяла прерывать поступление от «Лирика» важнейшей разведывательной информации о позициях и маневрах английских политиков в условиях назревавшей войны.
«Ада» обеспечивала связи с «Лириком» самым надежным образом. Она не только безукоризненно обрабатывала поступавшие от «Лирика» в большом количестве материалы, но и вовремя, соблюдая максимум безопасности, передавала их в «легальную» резидентуру для пересылки в Центр. И судя по всему благоприятно действовала на «Лирика», который все больше увеличивал свою информационную активность.
Поэтому Центр принял решение не вмешиваться в их отношения, предупредив «Аду» против дальнейшей расконспирации перед «Лириком». Также им прислали новые служебные кодовые имена («Ада» вместо «Нормы» и «Стюарт» вместо «Лирика»), которые они не должны были раскрывать друг другу.
Возникшая у «Ады» любовная связь с «Лириком-Стюартом», которую она считала вознаграждением за многолетние лишения в личной жизни, продолжалась еще почти год.
В сентябре 1938 года «Стюарт» был направлен на работу в английское посольство в Париже. Чтобы не прерывать поступления от него информации, «Ада» также была командирована в Париж. Они продолжали работать там до июня 1940 года, когда английское посольство вынуждено было покинуть Францию в связи с оккупацией ее немцами.
В январе 1940 года в работе с «Адой» возник кризис из-за ухудшения ее отношений с «Лириком-Стюартом».
Она узнала о появлении американки Мелинды, их любовной связи и очень болезненно это восприняла. «Ада» срочно вызвала на личную встречу представителя легальной резидентуры в Париже, с которым поддерживала связь, и сообщила ему об этом, бурно выражая свое негодование.
Вот как докладывал об этом наш представитель из Парижа:
«Ада» сообщила следующее: она за последнее время замечала, что «Стюарт» сблизился с какой-то женщиной, хотя сам об этом ничего «Аде» не говорил. Заметив ряд перемен в его поведении, «Ада» решила прямо спросить об этом «Стюарта». Последний был удивлен, что «Ада» знает об этом, и признался, что интимно сблизился и любит одну молодую американку. Эта американка, Мелинда Марлинг, — либеральных взглядов, дочь состоятельных родителей, живущих в США, без особого интереса к политике.
«Стюарт» признался «Аде» в том, что он сообщил Мелинде о его принадлежности к компартии и связи с нами «по шпионским делам».
При этом «Стюарт» заверил, что фамилии «Ады» он своей любовнице не выдал, хотя вообще говорил ей, что осуществляет связь с нами через одну женщину… «Ада» сообщила, что согласно ее наблюдениям поступок «Стюарта» объясняется мальчишеской несерьезностью и что он по-прежнему искренен и с воодушевлением работает с нами. » .[22]
Руководство внешней разведки считало, что следовало бы временно отвести «Аду» от работы со «Стюартом». Но необходимость продолжения работы с этим источником ценной информации вынудила дать указание «Аде» найти в себе силы выйти из возникшего любовного треугольника, сохранив контроль над британским дипломатом. Для обманутой в любви разведчицы это была нелегкая задача.
С «Адой» было согласовано, что все в их отношениях со «Стюартом» останется прежним и она продолжит работу с ним, внимательно следя за тем, чтобы факт расшифровки «Стюарта» перед Мелиндой не вызвал бы нежелательных последствий. Об этом «Ада» смогла договориться со «Стюартом». Как показали будущие события, Мелинда нигде и никогда не предала огласке ставший известным факт связи «Стюарта» с внешней разведкой. Этот результат следует отнести за счет умения «Ады» воздействовать на «Стюарта» (так же как и на других людей при иных обстоятельствах), невзирая на ее состояние в том злополучном треугольнике.
