Ознакомившись с этим решением Антанты, румынский премьер-министр в тот же день направил в Москву телеграмму, в которой сообщал, что «Румыния завершила свое национальное объединение» и «желает в мире и в дружеских отношениях со своими соседями установить основу своего будущего экономического и политического развития». Поскольку Румыния «придерживается принципа воздержания от вмешательства во внутренние дела» России и Украины, она принимает «формальное предложение начать мирные переговоры» и позднее сообщит о месте возможной встречи представителей сторон. 5 марта Вайда-Воевод инструктировал Чиотори, чтобы он добился от советских представителей предложений мира, в которых бы содержалось «признание того, что Бессарабия принадлежит нам… Ценности должны быть возвращены полностью. Вопрос о пленных будет урегулирован. Мы признаем любое правительство, которое будет признано русским народом».
7 марта Чиотори докладывал в Бухарест результаты бесед с Литвиновым, который отказался от односторонней декларации о принадлежности Бессарабии, поскольку именно этот вопрос и должен стать основой переговоров, как и вопрос о румынских ценностях. Сам Чиотори считал, что «они хотят вступить в переговоры, так как это укрепит их политическое положение». 8 марта Чичерин направил в Бухарест ноту, в которой предложил местом возможных переговоров, в которых примет участие УССР, Харьков. Ответной радиограммой румынское правительство предложило в качестве места проведения переговоров Варшаву. 17 марта Чичерин указал, что вести переговоры в Варшаве РСФСР не может в силу военных действий, ведущихся с Польшей, и вновь предложил Харьков в качестве места проведения переговоров. Однако отставка правительства Вайды-Воевода 13 марта привела к прекращению обсуждения возможности проведения советско-румынских переговоров.[153]
8 апреле 1920 г. румынская армия была окончательно выведена с венгерской территории. 4 июня 1920 г. был подписан Трианонский договор, определивший западные границы Румынии, получившей Трансильванию, Марамуреш, Кришану и восточный Банат. В итоге с учетом Бессарабии территория Румынии возросла с 137 903 кв. км до 294 967 кв. км, а население — с 8 до 16 млн. человек, из которых более 25 % составляли нерумыны.
В ходе ожесточенных боев на советско-польском фронте летом 1920 г. Антанта старалась подтолкнуть Румынию к вмешательству в войну на стороне Польши, но широкое распространение антивоенных и революционных настроений в румынском обществе и опасения потерпеть поражение и потерять Бессарабию привели к тому, что Румыния заняла выжидательную позицию. Тем временем советское руководство, озабоченное возможностью вмешательства Румынии в советско-польскую войну, продолжало попытки втянуть Бухарест в переговоры. 16 июня Москва предложила Румынии переговоры о пропуске через Днестр бывших пленных австро-венгерской армии. Согласно записке Троцкого членам Политбюро ЦК РКП(б) от 19 июня, он полагал момент удачным «для торжественного предложения Румынии мирных переговоров». Это предложение было поддержано И. В. Сталиным, но 29 июня Политбюро решило «отложить предложение мира Румынии». Правда, дискуссии по этому вопросу в советском руководстве не утихали.[154]
Представители НКИД РСФСР продолжали неофициальные зондажи позиции Румынии. 1 июля Чиотори информировал нового румынского премьера Авереску о предварительной беседе с советской делегацией в Лондоне, в ходе которой выявилось, что советская сторона опасается вмешательства Румынии в советско-польскую войну. Чиотори заявил, что Румыния не собирается нарушать свою позицию полного нейтралитета, и просил, чтобы Москва также придерживалась этого принципа в отношении Бухареста. Советские делегаты Л. Б. Красин и Н. К. Колышко предлагали заключить если не мирный договор, то хотя бы «какое-то соглашение». Естественно, румынский представитель вновь указал на необходимость возвращения находящихся в РСФСР румынских ценностей. 7 июля Литвинов вновь напомнил румынским дипломатам в Дании о том, что «советские правительства России и Украины полностью готовы обсудить как территориальные, так и финансовые претензии румынского правительства с целью скорейшего заключения мира», а также продолжить переговоры «по обмену военнопленными и гражданскими лицами».
В конце концов советское руководство пересмотрело свою позицию, и 5 августа Пленум ЦК РКП(б) решил возобновить усилия по достижению соглашения с Румынией. В тот же день в Бухарест была направлена официальная нота. Сославшись на газетные сообщения о том, что румынское правительство не получило ответа из Москвы в середине марта 1920 г., советская сторона напомнила, что 17 марта в адрес румынского Министерства иностранных дел была направлена телеграмма с отказом от переговоров в Варшаве и предложением провести их в Харькове. Как бы то ни было, «Российское Правительство готово возобновить с Румынским Правительством обмен мнениями… и так же, как и раньше, проникнуто желанием осуществить мирную конференцию», на которой можно было бы обсудить «все вопросы территориального и экономического характера». В качестве места переговоров вновь предлагался Харьков, но в то же время Москва готова была обсудить и другое место проведения переговоров. 9 августа румынское правительство, сославшись на то, что Англия пригласила его к участию в возможных переговорах о мире между Россией и сопредельными странами в Лондоне, заявило, что оно ожидает дальнейших предложений Англии.[155]
Со своей стороны Москва 29 августа, сославшись на пример переговоров с Финляндией и Польшей, вновь предложила Бухаресту прямые двусторонние переговоры. В это время советское правительство было озабочено тем, что в условиях поражений Красной армии на польском фронте вновь усилилась опасность вступления Румынии в войну. Поэтому 4 сентября Чичерин предложил находящемуся в Копенгагене Литвинову встретиться «с представителями румынского правительства» и сообщить «им, что мы вовсе не побиты и достаточно сильны, чтобы поколотить румын, если они против нас выступят». Однако поскольку РСФСР хочет избежать войны, «для самой Румынии выгоднее столковаться с нами о Бессарабии именно теперь и переговорить с нами о золотом фонде». В дальнейшем Румыния продолжала настаивать на том, чтобы Москва вернула ей ценности, а РСФСР настаивала на необходимости начать переговоры.[156]
8 сентября Румыния заявила о своем желании восстановить вековые добрососедские отношения с Россией и обещала в скором времени сообщить о том, как этого достичь. Однако в течение месяца никаких новых сообщений из Бухареста не последовало. Тогда 29 сентября Москва вновь предложила Бухаресту начать переговоры «по территориальным и финансовым вопросам, интересующим обе стороны». Лишь 8 октября Авереску сообщил Чичерину, что Румыния никогда не предпринимала никаких враждебных действий против РСФСР и «настоящего состояния войны с Россией никогда не существовало ни фактически, ни юридически», поскольку за советскими ультиматумами от 1–2 мая 1919 г. «не последовало ни формального объявления войны, ни нападения с помощью организованных военных сил». Румыния готова приступить к переговорам с РСФСР, но хотела бы прежде всего узнать, на каких основах будут вестись эти переговоры. В своем ответе от 13 октября Москва также проявила чудеса дипломатической изворотливости и, выразив готовность к переговорам для разрешения всех спорных вопросов, запросила Бухарест, готов ли он к переговорам и может ли Харьков стать местом этих переговоров.[157]
