На Западе дезертирство случалось нередко, и Храм сурово карал тех, кого удавалось изловить. Для этого орден, не колеблясь, прибегал за помощью к королевскому суду, как, например, это произошло в случае Гильома де Монзона, найденного в 1282 г. стражей короля Арагона по требованию Храма.
Всегда ли реакция ордена была такой жесткой? В 1309 г. на допросе шотландский тамплиер Роберт Шотландец признался, что он был дважды принят в орден: в первый раз в Шато-Пелерен в королевстве Иерусалимском, во второй раз после того, как он дезертировал и впоследствии принес покаяние, в Никосии на острове Кипр.[110] Неужели устав был столь снисходительным? Не было ли это скорее позднейшим изменением позиции?
Высшие чины ордена Храма
Естественно, все должности внутри ордена распределялись исключительно между братьями, особенно братьями-рыцарями.
Верховное управление базировалось в Иерусалиме: устав и папские буллы запрещали перемещать штаб-квартиру ордена. Однако в 1187 г. Иерусалим пал под натиском мусульман, и необходимость учитывать изменившуюся обстановку привела к учреждению «главной резиденции» в Акре. Этот город, последний оплот королевства, в свою очередь, пал в 1291 г. Тогда руководство ордена переместилось на Кипр. Таким образом, его резиденция всегда оставалась на Востоке. Для тамплиера «за морем» находился Запад.
Магистр правил орденом Храма подобно аббату бенедиктинского монастыря, но титул его был новшеством, которое впоследствии восприняли некоторые другие военные, а потом и нищенствующие ордена. Согласно уставу, все братья повинуются магистру, «а магистр должен подчиняться своему монастырю» (статья 98). Фактически устав ордена обязывает магистра перед принятием любого решения собирать совет и выяснять мнение братьев, составляющих капитул. Магистр не обладал абсолютной властью над орденом, и для XII в. это неудивительно. С одной стороны, здесь опять проявляется влияние цистерцианцев (роль капитула становится даже выше, чем в Клюни), а с другой — структура ордена повторяет строй феодального общества, возлагающего на сеньора обязанность созывать совет, а на вассала — участвовать в нем. Таково было всеобщее правило, и если бы орден Храма от него уклонился, этому было бы трудно найти объяснение. «При любых обстоятельствах магистр должен действовать по совету монастыря, созывая братьев и узнавая их мнение, чтобы принять решение, с которым согласится большинство братьев и он сам» (статья 96). Другие статьи (36, 82, 87) подтверждают эти распоряжения. В целом, абсолютизм не средневековая концепция.
Таким образом, первым ограничением власти магистра являлась необходимость совещаться с братьями, но не со всеми и не всегда, так как устав здесь предусматривает тонкие нюансы. Например, магистр имел право давать ссуды, очевидно под проценты, в пользу ордена. Если сумма не превосходила тысячи безантов, ему требовалось согласие нескольких достойных людей монастыря. Если же он хотел отдать в рост больше, ему необходимо было заручиться одобрением большего количества братьев. Он назначал высшие чины провинций ордена с согласия своего капитула, когда речь шла о наиболее важных провинциях, и единолично выбирал бальи второстепенных округов. Короче говоря, с помощью капитула, нескольких советников, а иногда и в одиночку магистр принимал участие в работе всех механизмов жизнеобеспечения ордена, следя за состоянием замков, отношениями с Западом, перемещением имущества, лошадей и денег, вывозом на Запад больных и стариков или, напротив, ввозом на Восток свежих сил… И чтобы магистр, несмотря ни на что, всегда мог принимать неотложные решения, требующие, однако, обсужденияс братьями, его постоянно сопровождали, по меньшей мере, два рыцаря. Это были не только советники, но еще и контролеры.
Еще одной уздой, сдерживавшей инициативу магистра, служила власть других сановников ордена. В иерархических статутах 1160 1170 гг., за положениями о магистре следуют аналогичные предписания для сенешаля, маршала и пр.
Второй по рангу сановник ордена, сенешаль, полностью замещал магистра в случае его отсутствия. Но еще более высокое положение занимал маршал, который постоянно следил за дисциплиной в ордене, надзирал за теми, кому поручалась забота о животных, вооружении и имуществе, делал необходимые закупки. Его роль была особенно важна во время военных кампаний, так как «все братья-сержанты и все воины находятся под командованием маршала, когда они выступают в поход» (статья 103). Будучи главой штаба, он лично участвовал в битве, поскольку, если натиск тяжелой конницы ослабевал, он становился — образ говорит сам за себя — его «острием».
Командор Иерусалимской области (или королевства) брал на себя функции казначея ордена: «Все ценности монастыря, где бы они ни были приобретены, по ту или эту сторону моря, должны быть переданы в его руки» (статья 111). Разумеется, он не имел права ими распоряжаться, до тех пор пока их не видел магистр, но после соблюдения этой формальности он отвечал за их употребление. Все трофеи, добытые в ходе военных кампаний, поступали к нему, кроме животных и оружия, которые переходили к маршалу. Он обеспечивал связи Иерусалима с монастырями тамплиеров на Западе при посредстве командора свода Акры, следившего за всеми перевозками ордена через этот порт. Он осуществлял и другую важную задачу, распределяя тамплиеров по разным монастырям и крепостям ордена в зависимости от возможности их размещения и военных нужд. Под его прямым командованием находился драпье, интендант ордена, который обеспечивал братьев одеждой и военным обмундированием (постельными принадлежностями, палатками и пр.).
Упомянем и о командоре Иерусалима, отвечавшем за защиту пилигримов, традиционную миссию храмовников, о котором я расскажу в главе, посвященной этому направлению деятельности ордена. Назовем еще некоторых сановников, назначавшихся для командования братьями-сержантами, например: заместителя маршала, который руководил весьма многочисленными братьями из конной стражи; гонфалоньера (знаменосца); командора свода Акры и, наконец, туркопольера, возглавлявшего легкую конницу, набираемую исключительно из местных туркопов, которые сражались на тюркский манер, т. е. верхом и с луком.
В своей службе эти старшие командиры ордена не могли действовать независимо от магистра. Он же имел перед всеми преимущество «всеобъемлющей компетенции». Воля и личность магистра обладали огромным влиянием, которое могло оборачиваться как в лучшую, так и в худшую сторону. Первого мая 1187 г. магистр ордена Храма Жерар де Ридфор вступил в бой, получивший название битвы при Фонтен дю Крессон, при неблагоприятных обстоятельствах, дававших численный перевес противнику. К тому же он не обратил внимания на отрицательное мнение присутствовавшего там магистра госпитальеров и Жаклина де Мальи, которого исследователи долгое время принимали за маршала Храма, но который был всего лишь простым рыцарем.
Помимо неформального совета мудрых мужей, обязанных высказывать свое мнение в любой ситуации, существовал капитул или, скорее, капитулы, представлявшие собой постоянно действующий орган ордена. Капитулы локальных командорств заседали еженедельно, провинциальные капитулы — раз в год, а генеральный капитул собирал на Святой земле сановников Сирии-Палестины и Запада раз в пять лет. Это была неповоротливая и сложная машина! О том, чтобы провести генеральный капитул по поводу избрания магистра, не могло быть и речи: в ситуации чуть ли не перманентной войны присутствовать на нем смогли бы далеко не все. В этом совете участвовали только тамплиеры Святой земли, т. е. их ничтожное меньшинство, определенное с помощью процедуры, сравнимой с процессом избрания венецианского дожа. Судите сами.
