А. И. Бернштейн:
Слова «штрафбат» или «штрафрота» с момента появления приказа стали пугалом, а позднее и модой для старших начальников напоминать младшим о своем месте...
Приказ № 227 зачитывался в войсках. Сам я тогда — капитан, инженер полка — разъяснял приказ подчиненным в строю применительно к задачам, которые выполнял полк:
— не готов аэростат к подъему и отражению налета вражеских самолетов — значит, вы отступили в бою;
— отказала боевая машина — вы не выполнили приказ;
— самовольная отлучка, сон на посту, утрата оружия или снаряжения, не говоря уже о самострелах, — это и есть нарушение приказа № 227, а отсюда трибунал и, возможно, штрафбат или штрафрота (каждому — свое).
В то время командиры авиационных, морских, технических, зенитно-артиллерийских и других частей «подгоняли» под оговоренные в приказе отступления в бою и панику свои «внутренние» нарушения.
Уже в середине 1943 г. ход войны стал существенно меняться в лучшую для Красной Армии сторону. Разгром немцев под Сталинградом, прорыв блокады Ленинграда и другие успехи подняли боевой дух нашей армии. Уже редки стали паника и отступления в бою, случаи самострелов, уклонения от боя... И появился уже несколько иной контингент штрафников, направляемых на отбытие наказания по другим причинам и зачастую без суда трибунала..
За аморальные поступки стали применять штрафроты. Было объявлено, что венерические болезни будут рассматриваться как сознательное членовредительство для убытия с фронта в госпиталь, и это будет заканчиваться штрафной ротой.
Что касается рядового и сержантского состава, то командиры широко прибегали к предоставленному им праву направлять подчиненных в штрафную роту как к мере дисциплинарного характера. И далеко не всегда обоснованно. Военная прокуратура выявляла немало фактов, когда рядовой или сержант попадали в штрафники за незначительные проступки — пререкания, опоздания в строй и тому подобное.
Е.А. Гольбрайх:
Любой командир полка имел право отправить своим приказом в штрафную роту солдата или сержанта. Сопровождающий приносил выписку из приказа, получал «роспись в получении» — вот и все формальности.
За что отправляли в штрафную роту? Невыполнение приказа, проявление трусости в бою, оскорбление старшего начальника, драка, воровство, мародерство, самоволка, а может, просто ППЖ (походно-полевой жене) комполка не понравился, и прочее и прочее...
Наблюдалось, увы, и такое позорное явление, как сведение счетов с подчиненными. Об этом участники войны вспоминают с особой досадой и горечью.
А.И. Бернштейн:
Летом 1943 г. в наш полк прибыл приказ командующего армией, согласно которому за плохое содержание стрелкового оружия (винтовок) и нехватку двух винтовок командира 4-го отряда нашего 11-го полка аэростатов заграждения капитана В. Трушина разжаловали в рядовые и направили в штрафбат сроком на 1 месяц. Грушин был одним из опытнейших и уважаемых командиров в полку, не имевший до этого замечаний и взысканий. Его отряд был всегда боеспособным. Для офицеров полка было ясно — с ним свел счеты начальник аэростатов заграждения штаба Ленинградской армии ПВО. Что же касается внутреннего состояния стволов винтовок, то во всем полку были винтовки, прошедшие еще советско-финскую войну, частью трофейные, в том числе английские и другие, словом, порядочно изношенные, с сыпью в каналах стволов, уже не удаляемой. Офицер, проверявший стрелковое оружие в отряде Грушина, был прислан из штаба армии.
Василий Иванович Грушин из штрафбата уже не вернулся. Такие бессмысленные потери на войне особенно горьки.
ГДЕ ИСКУПАЛИ ВИНУ ЛЕТЧИКИ, МОРЯКИ И ВОЕННОСЛУЖАЩИЕ-ЖЕНЩИНЫ
Требует пояснения вопрос о том, где «исправлялись» военнослужащие иных, нежели Сухопутные войска, видов Вооруженных Сил. Летчиков, как следовало из ряда приказов И.В. Сталина (один из них — № 0685 от 9 сентября 1942 г. приведен выше), отправляли в стрелковые части.
Только в 8-м ОШБ Сталинградского (Донского) фронта с момента его укомплектования и по 30 декабря 1942 г. довелось воевать четырем командирам звена, двум штурманам эскадрильи, восьмерым авиатехникам, двум бортмеханикам.
Факт отбытия наказания военнослужащими ВВС в наземных штрафных частях подтверждают и сами участники боев.
А.В. Пыльцын:
Среди штрафников большим усердием в овладении особенностями боевых действий пехоты отличался бывший капитан, летчик, тоже с необычной фамилией — Смешной. Это был высокий, спокойный, сравнительно молодой блондин... Смешной попал в штрафбат за то, что он, командир авиаэскадрильи, боевой летчик, имевший уже три ордена боевого Красного Знамени, перегоняя с группой летчиков по воздуху с авиазавода на фронт новенькие истребители, допустил авиакатастрофу. Один из его подчиненных, то ли решив испытать в полете машину в недозволенном режиме, то ли просто не справившись с ней в воздухе, разбил ее и погиб сам. Вот комэск и загремел в штрафбат.
В те предельно напряженные дни постигал Смешной пехотную науку старательно, тренируясь в перебежках и переползаниях до изнеможения, как он сам говорил, «до тупой боли в натруженных плечах и гудящих ногах». Был он сколько настойчив, столько и терпелив. Стремился все познать, все испробовать. Будучи во взводе автоматчиков, научился метко стрелять из противотанкового ружья, из пулемета. До всего ему было дело. Все, считал он, в бою может пригодиться. Он сумел даже освоить меткую стрельбу из трофейных «фаустпатронов» (или, как их стали называть, «панцерфауст») по сгоревшему немецкому танку. Казалось, он трудился круглые сутки. (С. 211—212.)
В литературе, однако, встречаются упоминания — и даже со ссылками на архивы, — о неких штрафных авиационных формированиях. Так, биограф Героя Советского Союза И.Е. Фёдорова называет последнего «командиром группы штрафников» 3-й воздушной армии Калининского фронта. Якобы группа штрафников численностью более 50 человек, действовавшая под руководством Фёдорова, всего за три месяца сбила и подбила порядка 500 (!?) самолетов врага.
Кое-кто из публицистов сразу схватился за такое «открытие». Однако детали публикации — в частности, требования, якобы исходившие, по воспоминаниям самого фронтовика, от командующего фронтом генерал-полковника И.С. Конева, «расстреливать других русских "иванов"», то есть подчиненных Фёдорова, рождают большое сомнение в достоверности рассказанной истории. Во-первых, требование явно нелепое: за что расстреливать, и почему это должен был делать строевой летчик Фёдоров, единолично верша суд и расправу и подменяя военный трибунал? Во-вторых, вероятность указанного разговора генерала с майором практически равна нулю: И.С. Конев с августа 1942 г., то есть в дни описываемых событий, командовал уже не Калининским, а Западным фронтом. К слову, и число боевых побед «штрафников» — какое-то невероятное: несколькими абзацами ниже автор сам приводит статистику, в соответствии с которой не полсотни летчиков, а целая 273-я авиадивизия (ею с апреля 1943 г. командовал И.Е. Фёдоров) в период не трех, а девяти месяцев — с апреля по декабрь — сбила 509 самолетов противника, причем на этот период пришлись напряженнейшие бои над Курским выступом. Так что либо фронтовика подвела память, либо интервьюировавший его автор что-то не понял и исказил.
