Козырной картой во французской колоде была женщина, Изабелла Баварская, королева Франции. Еще в 80-х гг. XIV в. Филипп Храбрый, герцог Бургундский, посчитал, что симпатичная и сладострастная немка очарует Карла VI благодаря своей животной чувственности и плодовитости и станет орудием в его руках. Молодой король несомненно воспылал страстью к четырнадцатилетней девочке, хотя позднее одной из черт его безумия стало именно отвращение к своей королеве. Что же касается Изабеллы, в ее чувственности не было сомнений, ибо она родила на свет двенадцать детей, но вот сомнительно то, была ли она орудием в чьих-либо руках, по крайней мере с политической точки зрения. Она ни в коем разе не была профаном в политике, но зачастую в своих политических решениях и выборе союзников руководствовалась скорее сильными чувствами любви и ненависти, нежели благом Франции или даже корыстными интересами. Если она и была креатурой герцога Бургундского, но как только ее муж сошел с ума, Изабелла бросилась в совершенно другой лагерь, завязав интимные отношения с обходительным и распущенным младшим братом Карла VI, Людовика Орлеанским. После убийства ее любовника неподалеку от особняка Барбетт от рук убийц, нанятых его главным соперником, Иоанном Бесстрашным, она стала все чаще выступать против бургиньонов в поддержку Орлеанской партии. В течение некоторого времени королева пользовалась большой властью, что стало некой реакцией на это убийство. Однако позднее с ростом влияния Бернара графа Арманьяка, ставшего лидером орлеанистов, ее отодвинули на задний план.
Втайне испытывая ненависть к графу, она отошла от активной политической жизни, удалившись в Венсенский замок, где она стояла во главе двора, состоявшего из избранных молодых дворян и дам, покинувших ее сумасшедшего мужа. Роскошь и расточительство ее двора, а также постоянные скандалы вокруг ее личной жизни вызывали сильную ненависть в обществе, а некоторым из ее девиц пришлось несладко во время восстания живодера Кабоша в 1413 г. В конце концов кара постигла и ее. В 1417 г. коннетабль д'Арманьяк, который испытывал неприязнь к королеве, так же как и она к нему, рассказал королю в один из тех моментов, когда тот пришел в себя, о последнем любовном похождении королевы. Король приказал арестовать молодого любовника сорокашестилетней королевы, Луи де Буабурдона, пытать его, затем зашить в мешок и бросить в Сену. На мешке была прикреплена надпись: «Да свершится правосудие короля». Сама королева была сослана в Тур, а ее имущество разделили между собой дофин и коннетабль. В Туре за ней зорко присматривали несколько ревностно относящихся к своему делу тюремщиков, которые позволили ей общаться только «со своим личным окружением».
К ненависти королевы к арманьякам теперь добавилась ненависть к ее единственному уцелевшему сыну. Всего этого, а также суровых условий ссылки было достаточно для того, чтобы забыть о злобе, которую Изабелла питала к Иоанну Бесстрашному: страсти улеглись через десять лет после убийства герцога Орлеанского, десять лет, за которые немало воды и по меньшей мере один человек утекли под мостом. К концу 1417 г. королева написала Иоанну Бесстрашному письмо, в котором просила его о спасении. Герцог направил восемьсот всадников, которые освободили Изабеллу и привезли ее к нему в Шартр. С тех пор она стала ярым приверженцем курса бургиньонов и очень полезной фигурой, так как несмотря на свое скандальное поведение она по-прежнему пользовалась большим авторитетом в качестве супруги правящего короля и матери его детей. Теперь став довольно тучной, страдая от подагры и различных фобий, в частности боязни открытого пространства, она обосновалась в Труа в качестве регентши Франции. Оставаясь все такой же легкомысленной, она вскоре создала вокруг себя новый роскошный двор, во главе которого и находилась в окружении животных и птиц – лебедей, сов, горлиц, котов, собак, леопардов и особой любимицы, обезьянки, одетой в серое меховое пальто с красным воротником. Такой была женщина, которой Генрих V как матери должен был под присягой поклясться в любви к ее дочери.
Стоит вспомнить, что, пока Генрих завоевывал Нижнюю Нормандию в 1417-1418 гг., внимание большинства французов было сосредоточено более на судьбе Парижа, нежели Кана. Иоанн Бесстрашный, которого изгнали из Парижа в ответ на восстание живодеров в 1413 г., осадил столицу. В мае 1418 г. торговец скобяными изделиями открыл ворота Сен-Жермен и впустил бургиньонов. Как и в 1413 г. герцог Бургундский ничего не предпринимал, когда в Париже снова начались гонения на арманьяков. Группы воинственно настроенных людей во главе с мясниками и палачом Капелюшем рыскали по улицам города в поисках сторонников арманьяков, которых они истязали и казнили на месте. Посреди такой неразберихи арманьяки и бургиньоны вновь схватились за свои марионетки. Старого несчастного короля, который теперь практически все время находился в состоянии безумия, покинутый всеми, за исключением нескольких слуг и его преданной любовницы Одетты, к его большому изумлению, провезли по улицам и доставили в руки бургиньонов. Его сына увез с собой арманьякский капитан Танги де Шатель, который сбежал из города и нашел прибежище во владениях дофина, расположенных к югу от Луары. В октябре, вопреки воле своей матери, дофин провозгласил себя регентом. В Париже чернь продолжила неистовствовать, проникнув в тюрьмы и с неимоверной жестокостью уничтожив заключенных арманьяков. Среди жертв был граф Арманьяк, обнаженное тело которого на протяжении еще трех дней лежало на улице, чтобы любой из его врагов мог обезобразить его и тем самым получить удовольствие. После двух месяцев подобных бесчинств Иоанн Бесстрашный наконец-то въехал в город в сопровождении королевы: его встречали потоком цветов. Это был триумф бургиньонов.
В связи с этой мрачной картиной Франции неудивительно, что в начале 1419 г. попытки заключить союз между бургиньонами и арманьяками ни к чему не привели. Они ненавидели друг друга в большей степени, чем захватчика Генриха, и поэтому Иоанн Бесстрашный, должно быть, действительно был бесстрашным, раз он направился на мост в Монтеро. Но мы не должны из этого делать вывод, будто Генрих легко мог воспользоваться этими противоречиями во Франции, так как, несмотря на все это, люди, находившиеся у власти, понимали, что было бы позорным продаться англичанам. Генриху пришлось припугнуть бургундцев, напомнив, что он находится у самых ворот Парижа, а также прибегнув к таланту своих посланников, чтобы получить то, чего он хотел. Но чего, собственно, Генрих хотел? Или точнее сказать, что, как думал Генрих, он мог приобрести? Генрих V был реалистом и прагматиком, и когда дошло до решающего момента, он ограничил свои требования тем, что он мог реально получить. Напыщенные и немного нелепые требования 1414 г. в 1419 г. уже не казались столь смешными. Ему уже удалось завоевать полностью всю Нормандию, и теперь он стоял у ворот Парижа. В условиях сложившейся тогда политической ситуации вряд ли кто-либо мог отвоевать у него Нормандию. Но мог ли кто-нибудь помешать ему захватить оставшуюся Францию и завладеть короной? Многим казалось, что противостоять ему невозможно. После срыва одного из раундов переговоров утверждают, будто Генрих пригрозил герцогу Бургундскому изгнать его и Карла VI из королевства. Герцог возразил: «Пусть Вашему величеству угодно так говорить; но прежде чем Вы изгоните моего господина и меня из королевства, я не сомневаюсь, что Вы необычайно устанете».
