Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
Даже после получения указания от Правительства о прекращении возни со всякими комиссиями и расследованиями и о точном выполнении решений Советского правительства и приказов Наркома т. Блюхер не меняет своей пораженческой позиции и по-прежнему саботирует организацию вооруженного отпора японцам. Дело дошло до того, что 1 августа с.г. при разговоре по прямому проводу тт. Сталина, Молотова и Ворошилова с т. Блюхером т. Сталин вынужден был задать ему вопрос: «Скажите, т. Блюхер, честно, есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами. Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту, а если есть желание, я бы считал, что вам следовало бы выехать на место немедля».
От всякого руководства боевыми действиями т. Блюхер самоустранился, прикрыв это самоустранение посылкой наштафронта (начальник штаба фронта. – Прим. авт.) т. Штерна в район боевых действий без всяких определенных задач и полномочий. Лишь после неоднократных указаний Правительства и Народного комиссара обороны о прекращении преступной неразберихи и устранении дезорганизации в управлении войсками и только после того, как Нарком назначил т. Штерна командиром корпуса, действующего у озера Хасан, специального многократного требования применения авиации, от введения в бой которой т. Блюхер отказывался под предлогом опасения поражений корейского населения, только после приказа т. Блюхеру выехать на место событий т. Блюхер берется за оперативное руководство. Но при этом более чем странном руководстве он не ставит войскам ясных задач на уничтожение противника, мешает боевой работе подчиненных ему командиров, в частности, командование 1-й армии фактически отстраняется от руководства своими войсками без всяких к тому оснований; дезорганизует работу фронтового управления и тормозит разгром находящихся на нашей территории японских войск. Вместе с тем т. Блюхер, выехав к месту событий, всячески уклоняется от установления непрерывной связи с Москвой, несмотря на бесконечные вызовы его по прямому проводу Народным комиссаром обороны. Целых трое суток при наличии нормально работающей телеграфной связи нельзя было добиться разговора с т. Блюхером.
Вся эта оперативная «деятельность» маршала Блюхера была завершена отдачей им 10.08 приказа о призыве в 1-ю армию 12 возрастов. Этот незаконный акт явился тем непонятней, что Главный военный совет в мае с.г. с участием т. Блюхера и по его же предложению решил призвать в военное время на ДВ всего лишь 6 возрастов. Этот приказ т. Блюхера провоцировал японцев на объявление ими своей отмобилизации и мог втянуть нас в большую войну с Японией. Приказ был немедля отменен Наркомом...»[58]
Процитированный документ был рассекречен только в начале девяностых годов, и Петр Фролов не был знаком с ним. Поэтому он избегает называть Блюхера «врагом народа». Для него маршал лишь подозреваемый, который умер во время следствия собственной смертью, а не в результате тяжких телесных повреждений (жестоко избит следователями). Статус «врага народа» или «жертвы сталинских репрессий» Василий Блюхер «получил» только при Никите Хрущеве.
Впрочем, Петра Фролова больше интересовала связь Блюхера с Люшковым.
Вернемся к рассказу чекиста.
– А при чем тут Люшков? – Я немного успокоился, но все равно в любой удобный момент был готов нейтрализовать собеседника, но прежде все же хотел внимательно выслушать Кольцова.
– Так они действовали сообща! – Эти слова хозяин кабинета произнес так, словно что-то пытался объяснить ребенку. – Они оба были заинтересованы в отделении Дальнего Востока от Советского Союза и создании на этой территории отдельного государства, вроде Дальневосточной республики времен Гражданской войны. Блюхер в новой республике занял бы пост главнокомандующего вооруженными силами, а Люшков со своими сообщниками – все остальные посты. На службу взяли бы тех, кто уцелел после организованных Люшковым репрессий.
– Это как? – растерянно вымолвил я. Странно все это звучало. Группа «врагов народа» – а в их вине я не сомневался – решила начать процесс разделения Советского Союза. Это сейчас развалившего СССР Горбачева многие у нас считают героем, а тогда любые сепаратистские настроения жестко пресекались. Непонятно, как Люшков и его сообщники могли в течение нескольких лет скрывать от органов госбезопасности свои преступные намерения. Чтобы «развалить» СССР, Горбачеву и руководителям бывших союзных республик потребовалось несколько лет, чтобы внушить населению, что Советский Союз – это «тюрьма народов». Зато если каждая из республик получит свободу, то все ее жители заживут богато и счастливо. Республиканские лидеры «забыли» предупредить, что райские условия жизни в независимых от Москвы государствах гарантированы лишь политической элите, а всех остальных ожидают нищета, голод и холод. И на заработки нужно будет ездить в Россию, т.к. вся местная промышленность в течение нескольких лет прекратит свое существование. Правда, ничего этого в конце тридцатых годов я еще не знал. Сама идея отделения Дальнего Востока или любой другой части страны от Советского Союза казалась мне тогда абсурдной и достойной места лишь на страницах антисоветской литературы.
Заметив на моем лице удивление, Кольцов продолжал свое объяснение таким тоном, словно перед ним сидел ребенок:
– Зачем Люшкову была нужна «чистка» на Дальнем Востоке? Чтобы уничтожить всех, кто был лоялен советской власти. Этим он ничем от Ежова не отличался. Вот почему вас арестовали, а начальника заставы на свободе оставили. Для подельников Люшкова вы были врагом, а он – сочувствующим. Потом, правда, восстановили справедливость. «Люшковцев» расстреляли, а вас не только на свободу выпустили, но и повысили. Теперь в Москве служите. Хотя в звании капитана, но выполняете задания самого наркома внутренних дел. Такое мало кому доверят. Меня тоже бы не назначили на этот пост, – при этих словах Кольцов обвел взглядом кабинет, – если бы партия мне не доверяла. Почему наш военный округ называется Особым? Потому что расположен он в стратегически важном районе страны – на границе с Германией. И от нас (военных чекистов. – Прим. авт.) зависит уровень боеготовности армии.
В это время принесли ужин. На несколько минут разговор прекратился, и мы приступили к трапезе.
Узнать подробности у Блохина о Блюхере я смог только после войны. Из Киева мы с Кольцовым выехали на территорию Западной Украины, там я и находился до 22 июня 1941 года. Затем вместе с группой ленинградских чекистов с большими трудностями добрался до Москвы. Через две недели после моего возвращения – нам повезло, что мы не попали в окружение, и поэтому проверка заняла всего лишь несколько дней, – меня перевели, а вернее, откомандировали в центральный аппарат военной контрразведки, где я прослужил всю войну.
Однажды я беседовал со старшим офицером, который в конце тридцатых годов служил на Дальнем Востоке. В ходе разговора он очень нелестно отозвался о Блюхере. Вроде того, что последний ничего не сделал для укрепления обороноспособности этой территории, хотя и находился на посту командующего лет восемь. Поэтому перед войной пришлось в режиме аврала за месяцы делать то, на что обычно требовались годы. Я вспомнил довоенную беседу с Кольцовым в Киеве. И решил узнать больше о Блюхере.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
