Кровь покрывала Коловрата с головы до ног, но он этого не замечал. Он вообще ничего не видел, кроме бегущих от него врагов. Ярость жгла изнутри, давала силы, отметала все лишнее. Не было ни боли, ни страха, ни жалости. Ничего не было – только стремление колоть и рубить. До последнего вздоха.
Между тем из вернувшихся в Рязань мунгалов в живых остался только один. Евпатий осыпал его градом ударов с обеих рук, но низкорослый наездник был быстрым и умелым. Несколько долгих секунд у него получалось отражать сумасшедшие атаки, но видно было, что силы уже на исходе. В конце концов, Коловрат пробил его защиту и рубанул по широкой дуге, рассекая врагу грудь.
Мунгал выронил саблю и с криком упал в снег, хватаясь за рассеченный по всей ширине тулуп. Крови не было – из-под лохматой овчины поблескивали начищенные металлические бляшки. Новая кольчуга, снятая с убитого уруса, спасла ему жизнь. Однако падение выбило из Астая дух. Грудь чудовищно болела, но валяться было некогда. Опершись на руку, мунгал попытался встать, только вместо этого взвыл от боли – один тяжелый сапог придавил его ладонь к земле, а кованый каблук второго с хрустом врезался в грудную клетку. Астай рухнул на спину, а над ним навис залитый кровью демон.
Демон смотрел тусклыми голубыми глазами, в которых не отражалось ничего. Даже ненависти или жажды крови. Только пустота. Такие глаза бывают у мертвецов. Но этот мертвец тяжело дышал и сжимал в руке длинный меч.
– Ты пожалеешь об этом! Великий хан такого не прощает! – завопил от страха Астай.
Демон нахмурился и глянул на грудь поверженного врага. Звенья и бляшки новой кольчуги снова блеснули, а в ответ им блеснули и глаза Коловрата – такой доспех ковали на княжеской кузнице для гридей.
Взмаха меча Астай не заметил.
На отсеченную голову Евпатий даже не взглянул. Он посмотрел по сторонам, выискивая новых врагов, и увидел, что у него за спиной их не меньше тысячи.
Спасибо тебе, Господи!
Кровь снова забурлила, исторгая из горла звериный рев, и Коловрат рванулся навстречу новой битве.
– Он их порубил! – крикнул кто-то в толпе, и многоголосица подхватила:
– Слава Коловрату! Слава Евпатию Неистовому!
Рязанцы и дружинники зашумели в восторге, улыбаясь и хлопая друг друга по плечам. Но через несколько мгновений здравицы затихли, сменившись недоуменным молчанием, а затем и вовсе криками страха.
– Он идет на нас! Господи спаси и сохрани! Остановите его кто-нибудь!
Покрытый кровью богатырь приближался, размахивая мечом. Сквозь оскаленные зубы доносился утробный рык. Красная пелена застилала ему глаза, и сквозь нее проступали только смутные силуэты. Их было много, они источали страх, и это было правильно. Пощады не будет. Всякий, кто встанет на пути, умрет. Святый Боже в милосердии своем даровал ему последнюю отраду – забрать с собой на тот свет как можно больше врагов. И Коловрат с благодарностью принял подарок.
– Евпатий, стой! Остановись! – раздался откуда-то хриплый крик. – Мы же свои!
Каркун, расталкивая дружинников, бросился навстречу командиру. Он поднял руки над головой и встал между рязанцами и надвигающимся кровавым смерчем.
– Видишь, я без оружия. Я не враг тебе, и никто здесь тебе не враг. Опомнись, Евпатий, прошу!
Поначалу казалось, что Коловрат не услышал обращенных к нему слов, но потом он тряхнул головой, будто отгоняя назойливую муху, и его шаг замедлился. Меч прекратил описывать смертоносные восьмерки, звериный рык превратился в хриплое дыхание.
– Евпатий Львович, это я, Лада! – послышался дрожащий женский голос. – Ты меня помнишь? Ты меня от ушкуйников отбил, к хозяйству приставил! Я и за детками вашими смотрела – Жданой и Ваней…
Девушка продолжала говорить и медленно, на негнущихся ногах, шла вперед.
Ждана и Ваня… Что-то щелкнуло в голове у Коловрата, красная пелена стала распадаться, осыпаясь на землю мелкими снежинками. Ноздри забил запах гари, голова нестерпимо заболела… Он ударился ею, когда в Чернигове упал без сознания на каменный пол. Они с Ингварем Ингваревичем ездили туда просить подмоги, против татар. Но опоздали – Батый сжег Рязань. А Лада в печи спряталась… Настя и дети…
Все вернулось в один миг и захлестнуло Евпатия с головой. Уронив меч, он упал на колени, захлебываясь рыданиями. Нестерпимая боль рвала душу и сердце, раскаленным молотом била в затылок. Сил больше не было, и ярый воин провалился в черноту беспамятства.
Лада успела его подхватить в последний миг, прижала к себе и стала баюкать, аки младенца, гладя слипшиеся от крови волосы.
– Надо его в лагерь перенести, – проскрипел рядом Каркун. Он дрожащей рукой вытер покрытый испариной лоб и с грустью посмотрел на своего друга, командира и наставника. – Пора нашему Неистовому Евпатию отдохнуть.
Глава двенадцатая
Отряд ратников небыстро продвигался по льду узкой речушки, следуя за Батыевыми туменами, которые, как стая саранчи, пронеслись по русскому княжеству. С каждой верстой войско прирастало выжившими после боя израненными дружинниками, охотниками, бортниками, всеми, кто мог нести оружие. Вестники скакали по всем окрестным деревням, отыскивая людей, покидавших свои схроны, и звали их в отряд воеводы Коловрата.
Беспамятного Евпатия бережно везли на небольших санях, укрытого теплыми мехами. Каркун, против обыкновения, осторожно правил санками, объезжая все кочки и ухабы. Уже стали собираться сумерки, когда боярин замычал в забытьи, замотал головой, потом, выпростав руки из-под медвежьей шкуры, принялся отбиваться от кого-то невидимого. Наконец он открыл глаза и бешеным взглядом обвел всех вокруг, с трудом вспоминая, кто это и кого как зовут. Лада, сидевшая сбоку на санях, наклонилась к нему и с сочувствием ласково погладила по растрепанным волосам. Коловрат сперва недоверчиво дернулся, но потом поддался ласке и позволил уложить себя обратно на меха. Он смотрел назад, туда, откуда пришел их отряд. Среди редких сосен вдалеке мелькали черные развалины рязанских стен и обезглавленная, погорелая церковь. Воспоминания возвращались к нему, пробуждая боль и ярость. Сбоку, вздымая снежную пыль, подъехал Ратмир и, помахав кольчужной рукавицей, весело крикнул:
– Ну наконец-то! Очнулся наш воевода!
Евпатий отвлекся от своего угрюмого зрелища и удивленно переспросил:
– Кто воевода?
– Да ты! Ну дает болярин! – тыкнул пальцем в ответ Ратмир и рассмеялся, показывая не по-стариковски крепкие зубы. Коловрат приподнялся в санях, обернулся и глянул Каркуну через плечо. Впереди саней двигалось небольшое, в несколько сотен, войско уцелевших рязанцев и черниговских дружинников. Были и всадники, и пешие воины. Виднелись черниговские стяги, нарядные, весело полоскавшие на ветру. Были и рязанские знамена, рваные да обгорелые, и бойцы рязанские были знаменам под стать, в разрубленных доспехах, в крови и саже, словно из пепла пожарища восстали они, чтобы мстить врагу.
