Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
Прошло много лет, я могу вспоминать об этом, хотя и не без боли, уязвленная гордость уже не так саднит, но вытаскивать это на свет для обсуждения перед всем миром при своей жизни все равно не намерена.
Я очень любила Джека, очень. Несмотря ни на что, на многочисленные измены, на его откровенную холодность, временами даже жестокость, я любила Джека. Все, кто испытывал это чувство, знают, что оно не подвластно ни доводам рассудка, ни даже гордости. Гордость может заставить уйти, развестись, отомстить наконец, но любовь от этого никуда не денется. И лучшее, что можно сделать для своего спокойствия – действительно расстаться и любить на расстоянии.
И бывали моменты, когда я не была вполне уверена, что не ошиблась, не поступив именно так.
Измены на стороне – это измены на стороне, при желании о них можно и не знать. Но когда это происходит в твоем доме, пусть даже таком большом, как Белый дом…
Роуз не зря поселилась в отдельном коттедже в Хайаннисе, она просто не смогла больше выносить откровенной близости Джозефа с его «горничными» у нее на виду.
Мне пришлось терпеть.
Убирая утром спальню президента, горничная обнаружила под подушкой дамские трусики. Чтобы не смущать господина президента, она быстро подхватила предмет туалета и сунула в карман, решив возвратить их мне тайком.
– Мадам, вы оставили у мужа в спальне…
Я подцепила кружево пальцем, стараясь не касаться интимной его части, слишком неприятно, и понесла обратно.
– Джек, это было под твоей подушкой. Разузнай, чье. Размер явно не мой.
Он почти выхватил трусики и швырнул их в дверь ванной, искал слова, но не для оправданий, а для нападения. Стало смешно, я округлила глаза в притворном ужасе:
– Она ушла отсюда голой?! Джек, ты явно рискуешь здоровьем своих любовниц, сегодня прохладно.
Джек буквально заскрипел зубами, но даже тогда не произнес ни слова извинений. Ничего не изменилось, ничего. Ничего и не могло измениться, нелепо было надеяться, Кеннеди не меняются.
У меня просто не было другого выхода, как стать звездой не менее яркой, чем сам Джон Кеннеди. Я стала, именно меня замечали во время наших визитов в первую очередь, сыпали комплиментами, обо мне писали, я действительно многое сделала для имиджа первой пары Америки и для преобразования Белого дома.
Я могла сделать в тысячу раз больше, могла стать настоящей героиней и любимицей миллионов, но поведения моего мужа это не изменило. Он так воспитан с детства. Он видел, как отец привез Глорию Свенссон и как мать молча с почестями принимала у себя любовницу мужа. Он все это впитал дома, это то, что невозможно уничтожить, изменить, исправить.
Я терпела, я очень долго терпела. Те, кто знал истинное положение дел, уверяли, что Джек меня любит, просто он холоден по натуре, как и я сама, а все романы не романы даже, а просто секс, без которого все Кеннеди не могут прожить и дня.
Возможно, но есть еще гордость, можно жить не любя, но зачем же унижать?
Каково это, когда тебе звонит любовница мужа – грудастая блондинка, секс-символ, у которой, кроме секса, ни единой мысли в голове, которая неспособна не только написать слово без ошибок на одном-единственном языке, но говорить без ошибок тоже неспособна – и сообщает о своем намерении стать первой леди, причем почти незамедлительно.
Больше всего меня потрясло то, что она позвонила по закрытой линии. Это означало, во-первых, что у нее есть прямая связь с президентом, во-вторых, что она где-то в Белом доме! То есть в том доме, который я ремонтировала, обставляла, в котором продумывала каждый уголок, который для меня так много значил, нашли комнату для женщины, которую обнаженной видел весь мир, в постели которой перебывали все, кто только чего-то стоил в Америке и за ее пределами, чьи снимки ню висят на стенках в барах, как услужливо сообщил один из репортеров.
Женщина, от которой из-за ее откровенно развратного поведения сбежали один за другим два мужа, и даже Фрэнк Синатра, которого, кажется, удивить вообще ничем невозможно, считала, что взяла в свои руки президента?
В ту минуту мне было обидно даже не за себя, а за Джека, за его неспособность удержаться от вот таких связей, не давать повода подобным женщинам на что-то надеяться. А еще обидно за Америку, в которой безграмотная любительница выпить и обнажиться прилюдно может считать себя вправе претендовать на роль первой леди.
Можно быть гениальной актрисой, иметь лучшую в мире фигуру, быть безумно сексуальной и желанной всеми мужчинами мира, включая президента Соединенных Штатов, но это не дает права считать себя достойной стать первой леди и справиться с такой должностью. Грудь не заменит воспитания, красивые ноги – образования, а потрясающие ягодицы – хорошего вкуса. О достоинстве упоминать вообще не стоило.
Но высказывать все это пьянице с торчащим бюстом значило бы унизиться самой. Я только вздохнула:
– Хорошо. Возьмите блокнот и запишите… Надеюсь, писать вас научили?
– Что записать? – растерялась она.
– Перечень встреч и мероприятий на ближайшую неделю, которые предстоит провести, если вы намерены быть первой леди. Пишите!
Не давая ей опомниться, я довольно быстро продиктовала десяток мероприятий, благо передо мной как раз лежал блокнот с расписанием. По ходу отмечала:
– Здесь желательно говорить по-французски, здесь хорошо знать испанскую живопись эпохи Возрождения, к этой встрече изучите историю женского движения в Америке XIX века, к этому дню обсудите с Рене Верноном меню и особенно винную карту предстоящего на следующей неделе ужина, обращаю внимание, что вино должно быть французским, никакого шампанского и не увлекайтесь сухими винами, есть несколько гостей, которые их не любят, список вам передадут, к пятнице не забудьте подготовить и выучить речь на испанском…
Она буквально взвыла:
– Но я не знаю испанского!
Я мгновение помолчала, словно была озадачена, потом осторожно поинтересовалась:
– А французский?
– Нет…
Эту дурочку даже не имело смысла ставить на место. Я и без ее ответов знала, что она ничего не знает, не владеет никакими языками и не слышала о правилах поведения и даже приличия.
Разговор надоел, он был унизителен и глуп, укорив себя за недостойную беседу с женщиной, состоящей лишь из бюста, вечно приоткрытых губ и того, что ниже талии, я поспешила закончить:
– Ну, это ваши заботы. Хотите стать первой леди, многое придется выучить уже к понедельнику. Я передам президенту о вашем намерении заменить меня на посту первой леди. Остальное обсудят наши секретари, только поторопитесь прислать своего, потому что завтра суббота, к понедельнику должен быть готов костюм для верховой езды и нужно просмотреть три тома…
Я назвала тома «Истории Америки», которые лежали на моем столе.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
