Ведут они интимный разговор,С улыбкой взор встречает взор,Цветной узорПестрит жилетов нежные атласы.
«Нам дал приют китайский павильон!»В воспоминанья погружен,Умолкнул он,А тот левкой вдыхал с улыбкой тонкой.
Это стихи Михаила Кузмина, так что дальше в них идут застенчивые рассуждения о преимуществах «мужской дружбы» перед обычной любовью. Впрочем, «галантный век», похоже, был более гетеросексуален, чем Серебряный век…
Восточные пригороды столицы изобилуют старинными церквами и замками, так что и музеев здесь множество – чуть ли не в каждом маленьком городке музей. В лесу близ Жоссиньи стоит замок с великолепным интерьером, построенный в 1743 году. Однако, еще и не доезжая до Жоссиньи, можно увидеть известный во всем мире по романам Марселя Пруста знаменитый замок Германтов (Guermantes). Какой же европейский или американский интеллигент не посетит здешний музей в поисках своего утраченного времени или еще не прочитанного Пруста?
В том, что Пруст еще не бывал в здешнем замке, когда имя Германты стало мелькать в его эпопее, – в этом как раз нет ничего странного: писателю не обязательно все видеть, ему нужно найти слово для обозначения того, что он намечтал. Слова, навеянные районом Бри, показались Прусту самыми что ни на есть самыми. У него не только герцог Германтский в романе присутствует, но и Одетта де Креси, и Робер де Сен-Лу тоже названы по здешним местам. А сюда, в настоящий Германт, который он прославил, Пруст попал лишь позднее, во время Первой мировой войны, притом всего на несколько часов. И все же спасибо ему как гиду – в замок он нас с вами привел замечательный…
Поместье Германтов с самого 1580 года принадлежало семейству Виоль. Бывший королевский советник Клод Виоль затеял строительство нынешнего замка в начале XVII века: на голубятне, что сохранилась при входе в английский парк, есть дата – 1631. От Клода Виоля замок перешел к его сыну Пьеру, который в 1633 году был председателем Парижского парламента. По краям главного корпуса стояли здесь тогда два кирпичных павильона с крутыми аспидными крышами. Но самая знаменитая часть замка, галерея, прозванная Прелестной Бесполезностью, была построена лишь в конце XVII века Клодом Перро, украшена в самом начале XVIII века и дошла до наших дней в прекрасной сохранности. Корпуса замка, идущие зигзагом, как буква Z, лучше всего, говорят, видны с самолета. Но мы с вами не спеша обойдем их пешком, начиная с Итальянской комнаты, в которой сохранились дата ее постройки, 1745 год, и инициалы знаменитого Пьера Виоля – PV. Здешнюю роспись потолка, медальоны и лепку приписывают мастерам так называемой Второй школы Фонтенбло. В комнате Виоля сохранились без реставрации все росписи французского стиля, еще точнее, стиля Людовика XIII – пожалуй, самые старые в замке: 1633 год. Две сплетенные буквы V напоминают о бракосочетании Пьера Виоля и Марии Балле (Viole – Vallée). Ну а столовая, как легко догадаться, переделана из былого вестибюля.
Из окон Музыкального салона с его декором из флейт и скрипок открывается великолепный вид на королевскую аллею и зеркало пруда – до самых гротов.
В Желтом салоне есть портрет канцлера де Мопеу кисти Ван Лоо. Юному Людовику XIV вместе с Анной Австрийской пришлось однажды (в пору Фронды – 27 июня 1652 года) заночевать в Королевском салоне замка Германтов. В память об этом король подарил хозяевам два портрета кисти того же Ван Лоо – свой и супруги.
Ну и наконец, главная приманка замка – стеклянная галерея Прелестная Бесполезность, законченная к 1700 году под наблюдением Робера де Котта и Клода Перро. Галерея имеет в длину больше тридцати метров и освещена восемнадцатью панорамными окнами. По картонам де Котта в галерее выполнены фигуры римских императоров, а между окнами висят копии Мереля, воспроизводящие самые знаменитые картины эпохи. Хрустальные люстры, зеркала, паркет… Более поздняя потолочная роспись, осуществленная одним из учеников Делакруа… В общем, как утверждают специалисты, это один из самых великолепных памятников эпохи, дошедший до нас в завидной сохранности.
В долине Марны есть еще замок Ферьер, есть старинные церкви, но, конечно, настоящим Эльдорадо эта долина Марны предстает не глазам взрослых, а глазам восхищенных деток. Здесь и раньше уже создавали детские парки на темы легенд и древней истории, но вот в начале 90-х годов прошлого века труды эти по умножению радостей детства завершились созданием в Марн-ла-Валле европейского Дисниленда. Во Франции, где туризм является главной отраслью национальной индустрии, ревниво следят за популярностью (и доходностью) французских достопримечательностей и приманок, так что ни от кого не ускользнул тот момент, когда Эйфелева башня с ее чуть не шестью миллионами посетителей в год передвинулась на седьмое место, а на первом среди туристов-иностранцев (хотя, вероятно, только на втором среди гуляющих французов – вслед за лесом Фонтенбло) засиял огнями несравненный парижский (и при этом американский; что может быть блистательней – сразу и парижский, и американский), первый и единственный в Европе парк Дисниленд, который (с его двенадцатью миллионами посетителей в год) давно потеснил в сердцах туристов и собор Нотр-Дам, и блошиный рынок на северной окраине Парижа, и Версаль, и Центр Помпиду, не говоря уж о каком-нибудь там Лувре или Монмартре с их пятью миллионами посетителей. Недаром составители одного из новых французских путеводителей всякие эти побочные вылазки в Лувр, на Монмартр, в музей Орсэ, на Елисейские Поля и площадь Конкорд, в Марэ или к отелю Инвалидов вынесли в отдел «путешествий по окрестностям Дисниленда», в «окрестностях» которого и размещается отныне этот несколько устаревший и старомодный город Париж.
