Но ничего подобного не случилось.
В полной ночной темноте не появилось ничего визуального из потустороннего мира.
Но внезапно застойную тишину нарушили звуки.
Пока Глория пыталась разобраться, откуда исходит непонятный какофонический шум, звуки становились все более явственными и различимыми.
Аспирантка, привыкшая все классифицировать по родам и видам, автоматически определяла и сортировала потусторонние акустические явления.
Наглые и торжествующие возгласы убийц.
Жалостливые молитвы обреченных.
Стенания, крики, стоны и всхлипы жертв.
Четкая капель из отрубленных конечностей и снесенных голов.
Бульканье кишечника, вывернутого алебардой из вспоротого живота.
Скрежет лезвия о кость вскрытой грудной клетки.
Голоса ненависти.
Бесполезные призывы о помощи.
И только одной повезло, только одной…
Глория узнала этот неуместный смех, прозвучавший недавно в кошмарном сне.
А что еще оставалось делать той Глории Дюбуа, обреченной на заклание…
Но юную гугенотку, едва не лишившуюся рассудка, спас благоверный католик, пораженный красотой потенциальной жертвы.
Уверенные шаги будущего спасителя невинной девушки.
Благодарный любящий голос.
Вкрадчивый поцелуй.
Быстрое перешептывание.
Убегающие двое – та, которой вскоре предстоит отправиться навсегда в далекое путешествие в Новый Свет, и тот, который спас ее, чтобы самому пропасть, исчезнуть, кануть в бесконечных французских распрях.
И снова…
Наглые и торжествующие возгласы убийц.
Жалостливые молитвы обреченных. Стенания, крики, стоны и всхлипы жертв. Четкая капель из отрубленных конечностей и снесенных голов.
Бульканье кишечника, вывернутого алебардой из вспоротого живота.
Скрежет лезвия о кость вскрытой грудной клетки.
Голоса ненависти.
Бесполезные призывы о помощи.
И снова…
Оккультные аккорды то хаотично чередовались, то монотонно повторялись, восстанавливая в жутких нотах гибельную Варфоломеевскую симфонию.
Глории казалось, что эти звуки проникают в нее до самой глубины, заставляя вибрировать даже гены.
Но вот зловещее историческое эхо пропало в мистической тесноте.
Последним звуком был счастливый девичий смех той, которая спаслась в кровавом парижском хаосе.
Затянувшаяся аудио-аудиенция закончилась с рассветом.
В узкое вентиляционное отверстие под темным серым сводом ворвался первый солнечный луч.
Глория поняла, что теперь можно выбираться на свежий воздух – туда, где насвистывают живые птицы, где натуральный шелест листвы и шорохи аллей.
Аспирантка радовалась, что выдержала ночной обряд рода Дюбуа, но повторения подобного испытания не пожелала бы и врагу…
22. Семейная реликвия
Перешагнув порог склепа и надышавшись свежими ароматами просыпающегося сада, Глория пошла в дом, чтобы сообщить Гранд Маман о благополучном завершении мистического обряда рода Дюбуа.
Бабушка встретила уставшую внучку обычным утренним вопросом:
– Завтракать будешь?
– Нет, лучше мне поскорей добраться до кампуса.
– Не торопись. Я тебе приготовила маленький подарок.
– Только не затягивай с условностями.
– Лучше скажи, как ты себя чувствуешь.
– Почти нормально.
Ночь еще владела почти всей террасой и верандой.
Старинная лампа казалась жалким осколком надвигающейся зари.
– Ба, я после свидания с призраками окончательно поверила в толкование кошмарного сновидения.
– Дорогуша, это проверено и мной и Анфан Терриблем. Ты влюбилась по-настоящему, и твой избранник достоин женщин рода Дюбуа.
– Но тогда объясни мне, почему вчерашнее гадание на розах дало такой неопределенный результат.
– Потому что розы отвечают на совершенно другой вопрос…
– Погоди, Ба, постараюсь сама догадаться.
– Ну, это проще простого.
– Значит, розы показывают, будет ли моя любовь взаимной? Будет ли моя влюбленность реализована?
– Верно, дорогуша, совершенно верно.
– Отлично! Тогда проверю сегодня же. А сейчас отправлюсь домой, чтобы вздремнуть перед визитом в библиотеку.
– Это не помешает.
– И заодно погадаю на розах.
– Дорогуша, чтобы не терять время, срежь бутоны моих любимых роз.
– «Ночной поцелуй»?
– Да.
– С радостью.
– Может, они покажут другой результат, чем твоя Безымянная Красавица.
– У них такое многообещающее название и какая-то особая, чарующая красота…
– Кстати, дорогуша, не пугайся, если и мои розы распустятся одновременно.
– Опять – «не пугайся»?..
– Видишь ли, есть один исторический факт, связанный с традиционным гаданием на розах…
– Очередная семейная тайна рода Дюбуа?
– Скорей загадочный феномен, и довольно редкий.
– Ба, умеешь ты заинтриговать.
Глория уселась в любимое кресло-качалку покойного дедушки.
– Тут все запутаннее и непонятнее.
– Рассказывай, Ба, рассказывай.
Глория качнулась, и старые половицы ответили вкрадчивым скрипом.
– Так что там про феномен? В чем суть, когда обе розы утром распускаются одновременно? Какой в этом особый смысл?
– Насчет особого смысла я точно не знаю…
Гранд Маман задумчиво отошла в тень.
Внучка осталась у лампы.
Гранд Маман сняла пончо и зачем-то расстегнула ворот своего глухого, почти монашеского платья – вечный траур по деду.
– Но семейное предание гласит, что накануне Варфоломеевской ночи две розы у зеркала распустились одновременно.
– Любовь и бойня – странное сочетание. Впрочем, розы подали хороший знак – ведь Глория Дюбуа спаслась.
– Возможно, дорогуша, возможно…
Бабушка сняла с шеи золотой кулон, выполненный из тонких золотых лепестков.
– На всякий случай я тебе передаю нашу фамильную реликвию, наш главный оберег.
– Этот талисман спас Глорию Дюбуа в ту кошмарную ночь?
