— В десятом классе, — говорит он и тут же с досадой морщится. Жалкие запасы мужества, которое придал мне мой успех, начинают улетучиваться.
— Ну и что мне делать? — спрашиваю я.
— Избегай Влада. И точка.
— Но у меня с ним английский! Правда, он сидит впереди, а я сзади, но...
— Ничего, все будет в порядке, — говорит он примерно так же обнадеживающе, как врач, только что уронивший инструменты в открытую сердечную полость пациента. — Как я уже говорил, Влад достаточно опытный, так что он не будет читать мысли, если только не начнет активно это делать. Просто постарайся не подпускать его слишком близко.
Осознав, насколько близко я сейчас от Джеймса, я отступаю назад и сажусь на край кровати.
— А как насчет Виолетты? Она тоже в моей группе по английскому.
— Виолетта редко использует свои способности. Это истощает, а она считает, что пить кровь — не очень женственно. Кроме того, у нее достаточно своих тараканов в голове, чтобы волноваться о чьих-то еще.
— Жестоко говорить так про свою девушку.
— Бывшую девушку, — быстро поправляет он. — Если что.
— Прекрасно.
Джеймс подмигивает, что выглядело бы очень мило, не будь он таким мерзавцем.
— Не понимаю, почему ты злишься.
— Возможно, мне просто кажется, что ты мог бы быть немного добрее к девушке, разделившей с тобой вечную жизнь.
Он запускает руки в волосы — жест, который я быстро расшифровываю как «меня-бесит-твой-психоз».
— Вечную жизнь, которая мне не нужна, — с нажимом говорит он. — Девушка, с которой я не хочу быть. Если уж быть до конца честным, то я хочу...
Я прерываю его.
— Стоило подумать об этом прежде, чем она подарила тебе несмываемую метку вампира. А поскольку это уже случилось, то что плохого в вечной жизни? Я имею в виду, может быть, теперь стоит обратить внимание на хорошие стороны?
— Помимо головных болей от солнца, необходимости пить кровь и безумной компании? — восклицает он, и в первый раз с начала разговора он начинает злиться, по-настоящему злиться.
— И сверхспособностей, — продолжаю перечислять я, — и чтения мыслей, и крутизны, и...
— Я не хочу больше об этом говорить! — он резко прерывает меня, подходя к окну и выглядывая наружу. — Я вообще не понимаю, как мы до этого договорились. Давай поговорим о чем-то другом.
Он прав. Пора сменить тему.
— Ладно, — говорю я. — Что Влад здесь делает?
Пару мгновений Джеймс изучающе смотрит на меня.
— Влад ищет девушку, — наконец отвечает он.
— Я это уже поняла, — с трудом скрывая нетерпение, говорю я. — И что эта девушка делает? Летает?
— Нет.
— Он хочет выпить ее кровь?
Джеймс пожимает плечами.
— Не могу сказать, что он всегда посвящает нас в свои планы.
До сих пор Джеймс был для меня открытой книгой и смотрел мне прямо в глаза дольше, чем мог выдерживать мой бедный дрожащий желудок. Но теперь он сознательно закрывается от меня. Я смотрю на то, как он притворяется, что смотрит в окно на свой двор, и тут меня осеняет, что я помню эту позу со времен нашего детства; эта поза говорит о том, что Джеймс что-то скрывает.
— О чем ты пытаешься умолчать? — спрашиваю я.
Он резко поворачивается ко мне, но вместо ответа идет через комнату к доске, висящей над комодом. Наклонившись к ней, он указывает на фотографию, пришпиленную к ее углу.
— Это те занятия по карате, с которых тебя выгнали? Эта маленькая сердитая девочка — ты?
Похоже, сегодня мне уже не удастся ничего из него вытянуть.
— Уже поздно, и я совершенно измучена, — говорю я, и это действительно так. Мои веки наливаются тяжестью, а подушка на кровати с каждой минутой кажется мне все более мягкой и притягательной. Как гигантский пушистый зефир, набитый зефирным пухом.
— Ты меня выгоняешь? — удивленно спрашивает Джеймс.
— Ты, похоже, сказал все, что хотел.
Раздражение искажает его черты.
— Я не знал, что я здесь только для предоставления информации.
— Это не так! Просто дело в том, что я устала, сегодня в лесу на меня напали вампиры, а их вожак хочет убить меня, как только освободится на минутку от разыгрывания самого популярного человека в мире. Так что я просто хотела бы снова заснуть и забыть об этом хотя бы ненадолго, — заканчиваю я, понимая, что пока что я совершенно не справляюсь с последним пунктом.
Джеймс пару секунд просто смотрит на меня.
— Влад не самый популярный человек в мире, — наконец говорит он.
— Что?
— В мире вампиров он совсем не популярен. В сущности, он изгой. Персона нон грата. Если бы существовали вампирские рестораны, на них бы висели таблички с надписью «Не входить с осиновыми колами или Владом».
Если бы Джеймс сказал, что свободными вечерами Влад заворачивается в целлофан и поет попсовые песни перед зеркалом, я и то не была бы так удивлена. Учитывая его склонность задирать нос и изображать из себя самого крутого парня на свете, я предполагала, что он находится на вершине некой вампирской пищевой цепи.
— Но почему? — недоумеваю я.
Джеймс садится на стул у письменного стола, откидывается на спинку и смотрит мне в глаза, которые сейчас слишком широко распахнуты, чтобы казаться невинными.
— Ты все еще хочешь, чтобы я ушел?
Браво, Джеймс, браво. На один короткий миг я задумываюсь, почему он так сопротивляется тому, чтобы пойти домой, хотя еще давным-давно Марси говорила, что, если бы он бывал здесь немного чаще, она бы его усыновила.
— Ты можешь остаться, — говорю я.
— Отлично, — отвечает он, потягиваясь и устраиваясь поудобнее. — Мир вампиров основан на иерархии. Возьми весь идиотизм средней школы, помножь на восемнадцать, добавь полный перечень психов и получишь нечто очень близкое к тому, на что похожа жизнь в вампирском обществе. Существуют сотни вампирских семей, и каждая из них точно знает, кто по рангу выше или ниже их.
— Вампирские семьи? Как брат и сестра? — спрашиваю я, вспомнив о Марисабель. Возможно, они действительно в каком-то смысле брат с сестрой.
— Вроде того. Когда ты становишься вампиром, ты рождаешься заново с именем того, кто тебя им сделал, и ты довольно сильно завязан на это имя. Ты можешь жениться на ком-то из внешнего мира, но это случается очень редко — на деле большинство вампиров скорее согласятся сжечь себя, чем вступить в неравный брак.
— Ставлю пятьдесят долларов на то, что фамилия Влада на самом деле — не Смитсон.
— У Влада нет имени. Вампиром его сделал Безымянный. Таких — тех, кто был создан вне системы, — воспринимают в вампирском обществе как паразитов.
