Лиз посмотрела на часы на каминной полке. Еще около двух часов до приезда Бретта. А пока лучше пойти в сад. Но сначала надо кое-что сделать наверху. Лиз напряглась при мысли об этом.
В своей спальне, точнее, в спальне Элизабет она распахнула тяжелые дверцы шкафа и, сжав губы, приступила к делу. Лиз переложила все вещи, принадлежавшие Элизабет, в другой шкаф, меньшего размера. Последним она положила зеленое платье с серебряной пряжкой на поясе. Лиз бережно разгладила его. Это платье было на ней вчера, когда Бретт сделал ей предложение. Она закрыла дверцы. Надо спросить у Мэгги, есть ли в районе магазин «Оксфам»[1]. Так, по крайней мере, она хоть кому-то поможет.
Теперь нужно было разложить свои вещи. Вчера Лиз достала их из пакетов и повесила на спинки стульев безо всякого интереса. Но сегодня она испытала легкое волнение, которое переживает любая женщина при виде новой одежды.
Спасибо Мэгги, подумала Лиз. Сама бы она не смогла заставить себя купить приданое. Слишком была потрясена случившимся. Только теперь она оценила способность Мэгги по достоинству. Та профессионально осмотрела ее и заключила:
— С такими прелестными шелковистыми золотыми волосами и светлой кожей ты можешь носить любой цвет. Пожалуй, кроме белого, если не загоришь.
Теперь, доставая каждое платье и прикладывая его к себе перед зеркалом, Лиз начала раскрываться. В этой одежде она будет выглядеть прекрасно.
Мэгги предусмотрела одежду на все случаи. Тут были платья для сада, брюки и свитера, повседневные платья, летний костюм из тяжелого шелка цвета слоновой кости с коротким жакетом, который подойдет, как сказала Мэгги, для любого случая.
Для вечера были два платья: одно выше колен из романтического муслина в лиловых, бирюзовых и белых тонах с рукавами-фонариками, а второе — длинное серебристо-вишневое.
Лиз сняла кофейные брючки и майку и надела муслиновое платье. Эффектный глубокий квадратный вырез был ей к лицу. Лиз гладко зачесала волосы и повертелась перед зеркалом, в солнечных лучах лиловый и бирюзовый красиво переливались.
— Твое платье, — сказала она себе. — Твое личное платье, и оно тебе идет. Ты Лиз Хартли и больше никто, через две недели ты выйдешь за Бретта Дентона, и когда-нибудь он скажет, что любит тебя. А это, моя девочка, все твое будущее.
Лиз улыбнулась. Затем опять облачилась в брюки и майку, повесила платье в гардероб с остальными вещами и спустилась в сад. Остаток времени она решила провести, помогая Эймсу.
Старый садовник ей обрадовался и попросил прополоть клубничную грядку. Лиз добросовестно принялась за дело, а Эймс отправился в другой конец сада и взялся натягивать веревку со стручками фасоли. Лиз было нетрудно: из сорняков были в основном только крестовник и мокричник, которые выдирались легко. Лиз тихо напевала, не думая ни о чем, наслаждаясь теплом солнечных лучей, запахом земли и растений, тишиной старого сада.
Позади раздалось тихое хныканье, и, обернувшись Лиз увидела Тимми, сынишку Клер. Он стоял, широко раздвинув толстые ножки, его рот искривился от плача, глаза были полны слез.
— Тимми, что случилось? — Лиз опустилась рядом с ним на колени.
Продолжая хныкать, он протянул пухлую ручку. Она была запачкана землей и, похоже, кровью.
— О боже! — Лиз ласково обняла его. — Как это произошло? Пойдем поищем мамочку.
Лиз подняла его на руки. Сейчас ей меньше всего хотелось видеть Клер Джессинг, но выхода не было.
Клер в доме не оказалось. Очевидно, она ушла, оставив Тимми на попечение старого Эймса. Тот был не очень хорошей нянькой, потому что почти ничего не слышал и не видел.
Оказавшись дома, Тимми заревел по-настоящему. Он плакал не как испуганный ребенок, а рыдал как маленький одинокий человек. Выглядело это душераздирающе: волосенки у Тимми спутались, а перемазанное грязными ручками зареванное личико распухло. Лиз рассердилась на Клер — зачем люди заводят детей, если не готовы смотреть за ними?
— Давай немножко умоемся, малыш.
Лиз отодвинула гору грязной посуды и посадила Тимми на стол.
Вначале от холодной воды Тимми разрыдался еще громче, но постепенно успокоился, завороженный тем, как черная земля смывается с его рук. Лиз обнаружила, что причиной кровотечения был глубокий порез в подушечке большого пальца. Промыв его, Лиз принялась искать в ящиках и шкафах аптечку. Но ничего подобного в доме не нашлось, даже упаковки бинтов. Надо признать, Клер была негодной матерью и хозяйкой.
Порез кровоточил, и, отчаявшись найти что-нибудь подходящее, Лиз оторвала кусок мягкой туалетной бумаги и аккуратно обернула палец Тимми. Потом она посадила малыша на колени, подняла с пола книжку с картинками и принялась ждать прихода Клер.
Время текло медленно, и теплое тельце Тимми все больше тяжелело. Когда в дверях кухни появилась Клер, он уже спал. На ней был небесно-голубой костюм с белыми аксессуарами. Выглядела она потрясающе. Ее волосы казались сегодня на несколько тонов светлее, чем вчера. Это и сильный запах духов говорило о том, что последние несколько часов Клер провела в парикмахерской.
Она стояла в дверях, небрежно облокотившись на ручку.
— Господи, что здесь происходит?
Тимми пошевелился, но продолжал спать. Лиз бережно подвинула его и потрясла затекшей рукой. Ее не волновало выражение лица Клер, но, несомненно, оно было неприятным.
— Тимми сильно поранил палец в саду. Я решила принести его домой и промыть рану.
Лиз посмотрела на промокшую бумажную повязку.
— Кажется, кровотечение прекратилось, но я не смогла найти бинт.
Клер прошла на кухню и с полуулыбкой смотрела на Лиз.
— Большое спасибо, но тебе не стоило беспокоиться. Он всегда обо что-то ударяется, но, если около него суетиться, он этим только пользуется.
Лиз изумленно уставилась на нее:
— Но у него могло быть заражение крови!
Клер сбросила жакет, обнажив загорелые плечи, изящно опустилась на кресло и закурила.
— А могло и не быть, — спокойно сказала она. — Это всего лишь случайность. Надо к этому спокойно относиться, таково мое мнение. — Ее темные глаза впились в Лиз. — Поэтому я не проливаю горьких слез оттого, что Бретт мне не достался. Конечно, мне не повезло, но винить в этом Бретта глупо. Он самый расчетливый человек на свете, а это говорит само за себя.
Лиз поднялась и положила спящего Тимми на стул.
— Ты говоришь оскорбительные вещи!
Клер выпустила струйку дыма и сказала:
— Милая моя, не будь такой наивной! Конечно же Бретт положил глаз на бизнес Джи Би. Он знает, что Джи Би не захочет передать его твоему любезному братцу Роджеру, который скомпрометировал себя в его глазах. — Она хищно улыбнулась. — Удивлена, что мне известны семейные тайны? Твой брат и мой покойный муженек были в свое время закадычными друзьями.
