– И ты говоришь, что у нас нет причин волноваться!
– Были бы, если бы ему удалось воплотить свой план в жизнь. Но этого же не произошло. Правда, должен признаться, что он тоже заставил меня понервничать. Пришлось как следует попетлять, и все потому, что путь от дома до работы у нас слишком далекий. В газетах успели все подробно расписать. Когда я к нему явился, он как раз занимался тем, что читал утренний выпуск. И этот негодяй смекнул, что подобные дела проворачивают только те, кто на самом деле являются истыми джентльменами. Я же включился в игру и заговорил на своем фирменном кокни. Потом я еще что-то бормотал ему о товарище, который проворачивает все дела, а я, дескать, только маленькое звено, крохотное колесико в его машине, но это не помогло. Тут я понял, что каким-то образом все же выдал себя. Он даже торговаться не стал и сразу выдал мне всю сумму, которую я запросил. Ему как будто даже понравилось сразу расплачиваться с такими вот отбросами общества. И когда я от него вышел, то буквально спиной чувствовал, что он отправился за мной. Но я ни раз так и не обернулся.
– Но почему?!
– Мой милый Зайчонок, это было бы самым последним делом. Если ты делаешь вид, что ничего не подозреваешь, твой преследователь будет держать дистанцию, и пока все это продолжается, у тебя остается шанс перехитрить его. Но стоит хоть чем-то выдать себя, показать, что ты знаешь о преследовании, – тут все, пиши пропало. Тебе останется либо бежать наутек и спасаться, либо встретиться лицом к лицу с врагом и принять честный бой. Итак, я не стал оглядываться и предупреждаю тебя, чтобы ты вел себя так же, случись тебе оказаться в таком же положении. Я просто поспешил на станцию, где взял билет до Кенсингтона, причем очень громко прокричал название пункта своего назначения. Однако я сошел раньше и как ненормальный бросился бежать к своей мастерской окольной дорогой. Чтобы обезопасить себя и лишний раз подстраховаться, я «залег на дно» и пробыл там весь день. Жаль, что там у меня нет окошка, через которое я мог бы наблюдать, что творится снаружи, а только этот проклятый стеклянный потолок! Однако спустя какое-то время мне показалось, что я нахожусь в полной безопасности, что я все сам выдумал. Ну зачем ростовщику заходить так далеко? Зачем я ему понадобился? Я набрался смелости и вышел на улицу в своем обычном костюме – и сразу же едва не очутился в объятиях старика Бэрда!
– И как же ты повел себя?
– Прошел мимо него, как будто никогда прежде не видел этого человека. Остановил наемный экипаж на Кингс-Роуд и отправился на станцию Клэпмен. Там, не покупая билета, я бросился в первый же попавшийся поезд, сошел в Туикнеме, сделал огромный круг, чтобы добраться назад в Ричмонд, оттуда поездом доехал до Черинг-Кросс и вот наконец очутился у тебя дома!
Еле дождался момента, когда смогу принять ванну и переодеться, а потом уж мы с тобой отправимся в клуб и закажем себе королевский ужин. Я решил сперва зайти к тебе, потому что подумал, что ты, наверное, уже с ума сходишь от волнения. Пойдем со мной вместе, я не задержу тебя надолго.
– А ты уверен, что тебе удалось оторваться от него? – забеспокоился я, пока мы надевали шляпы.
– Да, конечно, но мы можем это еще раз проверить.
С этими словами Раффлз подошел к окну и несколько секунд молча всматривался в прохожих.
– Все в порядке? – поинтересовался я.
– Да, – кивнул он, и мы под руку друг с другом направились к лестнице, а выйдя на улицу, заспешили к «Олбани».
По дороге мы оба молчали. Я раздумывал над тем, как же все-таки Раффлз решил поступить со своей студией-мастерской в Челси, учитывая, что его, если верить его же собственным подозрениям, начали преследовать. Мне этот вопрос казался весьма важным, но, когда я напомнил о нем своему другу, тот лишь ответил, что времени подумать у него пока хватает. И еще один раз за все время пути он сумел высказаться. Мы поприветствовали встретившегося нам на пути юного отпрыска одного из наших знакомых, который в последнее время сумел заработать себе весьма нелестную репутацию, и Раффлз прокомментировал этот факт следующим образом.
– Бедняга этот Джек Раттер! – вздохнул Эй-Джей. – Нет ничего печальнее, чем наблюдать, как в общем-то неплохой парень катится по наклонной плоскости. Он чуть рассудок не потерял от беспробудного пьянства. По уши влез в долги, бедолага! Ты видел, как он на нас посмотрел? Кстати, тебе не кажется странным, что мы его встретили именно здесь? А ведь разорил его своими поборами не кто иной, как старина Бэрд. Боже, я сам готов снять шкуру живьем с этого палача!
Он начинал злиться, это было заметно по его тону, а потом снова замолчал. Во время чудесного ужина он тоже оставался немногословным, после чего мы устроились в уютном уголке курительной комнаты с сигарами и кофе. Только тогда я заметил, как Раффлз улыбается мне, и я понял, что все самое страшное уже позади и настроение его понемногу приходит в норму.
– Могу догадаться, что ты сейчас ломаешь себе голову над тем, что заставило меня впасть в такую задумчивость, – неожиданно заявил он. – Я считаю, что делать дело лишь наполовину не стоит. Это отвратительно, это угнетает, злит, выводит из себя. Никаких половинчатых решений. Надо все доводить до логического конца, верно?
– Ну что ж, – в свою очередь улыбнулся я, – во всяком случае, к тебе-то уж такие рассуждения точно не относятся.
– А вот я на твоем месте не был бы так категоричен, – заметил Раффлз, выпуская струйку сигаретного дыма к потолку. – Но как бы там ни было, сейчас я думал не о себе, а об этом бедолаге Джеке Раттере. Вот у кого ничего не получается до конца, а только какими-то частями. Он вроде увяз в болоте, но и то не окончательно. А ты только посмотри на разницу между ним и нами! Он полностью зависим от злобного жадного ростовщика, мы же с тобой – приличные платежеспособные граждане. Он начал пить – мы же предпочитаем трезвость. Его друзья начали избегать его общества – от наших друзей мы едва успеваем отбиваться. В итоге он продолжает брать взаймы и увязать в этой долговой яме все глубже. А мы с тобой вот, к примеру, не воруем половинками, мы сделали свое дело и забыли о нем. Мы с тобой, получается, более честные парни, чем он. Но так ли это? Может, Зайчонок, мы с тобой тоже люди «половинчатые», так сказать, а?
– Почему? Чего же больше мы могли сделать? – насмешливо воскликнул я и тут же опасливо осмотрелся: нет ли кого-нибудь поблизости.
– Больше? – переспросил Раффлз. – Ну хотя бы убийство. Мы ведь еще никогда не совершали убийства.
– Вздор все это!
– Как сказать, мой милый Зайчонок. Но я хотел услышать от тебя совсем другой ответ. Как-то раз я ведь уже говорил тебе, что самый значительный человек во всем свете – это тот, который совершил убийство, но об этом, кроме него самого, еще никто не знает. По крайней мере, так должно быть, но в таких случаях он сам этого не сознает и не считает себя таковым. Ты только подумай! Представь себе, что ты приходишь сюда, ведешь беседы на разные темы, зная при этом, что именно ты успел натворить. И ты думаешь: а как бы все остальные повели себя, если бы узнали обо всем? Это было бы великолепно, это даже и сравнить, пожалуй, не с чем! Но и это еще не все. Потом, когда тебя схватят, начнется настоящая драма. Несколько недель ты будешь ожидать суда, потом приговора и в конце концов тихо увянешь. Тебя попросту повесят. Ты же не будешь гнить за решеткой лет семь или даже десять, правда?
