— Зачем вы мне все это рассказываете?
— Я просто хочу знать, готова ли ты к тому, что твое предприятие окажется провальным…
— Я не понимаю… — Жар его кожи проникал в нее, обволакивал ее. Анна была птичкой, попавшей в силок птицелова и напрасно бьющей крылышками в попытках освободиться. Сеть все сильнее обматывала ее. — Я по-прежнему не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, — почти прошептала она. — Но, видимо… вы все это уже проходили… Меня просто поражает такая осведомленность…
Эти слова вызвали вспышку непонятного яростного гнева в его глазах. Они прожигали насквозь, и Анна невольно отшатнулась. Его губы изогнулись в кривой усмешке.
— Я преподам тебе небольшой урок, чтобы ты поняла, к чему ведет игра со мной в кошки-мышки…
Он действительно принял ее слова и поведение за некую игру. И действительно хочет преподать ей урок! Анна содрогнулась, вдруг осознав, что совсем не знает его, не знает, на что он способен, к чему он завел этот непонятный разговор и чего хочет добиться. Ей было ясно только одно: своей фразой она задела его за живое и теперь он так просто ее не отпустит. Ей стало страшно, горячо — все эти чувства свились в единый жалящий клубок, застрявший где-то на уровне желудка и растопыренными иглами бушующих эмоций пронзивший все ее существо.
Алекс сделал последний малюсенький шаг и преодолел то небольшое расстояние, что еще разделяло их. В защитном жесте она выставила руку вперед. Он легко отвел ее, потом перехватил другой рукой выше локтя и рывком прижал ее к себе. Не успела она опомниться, как оказалась в его объятиях.
— Что вы делаете? — Захлестнувшая ее паника заставила произнести угрозу: — Пустите, или я ударю вас…
Улыбка, больше похожая на гримасу, исказила его губы.
— Я так не думаю…
А потом он наклонил голову и впился в ее губы. Его руки с силой обхватили ее и вжали в его твердое тело, а потом он одним движением подхватил ее и понес на диван. Анна забилась в его руках, пытаясь освободиться от стальной хватки, но, прежде чем она успела полностью прийти в себя, он уложил ее и склонился, вжимая в диван и снова захватывая в сладкий плен ее губы. Этот второй поцелуй был более мягок и почти нежен, и от неожиданности этого открытия Анна прекратила слабые попытки сопротивления. Ее голова стала странно пустой, и она отстраненно, словно со стороны, стала оценивать свою непонятную реакцию. Ощущения наплывали отрывочно, какими-то кусками: жар его твердых сухих губ; поглаживания сильных ладоней; тяжесть нависшего над ней тела…
Алекс оторвался от ее рта и некоторое время смотрел в ее затуманенные глаза с каким-то непонятным удивлением. А потом медленная хищная улыбка скользнула по его губам, взгляд переместился на шею, ниже, и Анна, задохнувшись, вдруг поняла, что не заметила, как и когда Алекс успел справиться с рядком мелких пуговичек на ее блузке. Теперь ее грудь отделяла от его жадного взгляда лишь тонкая черная преграда лифчика. Прежде чем она хоть как-то успела отреагировать, его голова склонилась, зубами он оттянул край кружева, выпустив на свободу сливочную тяжесть ее полной груди. Анна выгнулась, забилась в панике, пытаясь сбросить его и освободить свои запястья от цепкой и жесткой хватки его ладоней. Но Алекс истолковал это движение по-своему: его губы принялись целовать ее грудь.
— Нет… нет… пожалуйста… — Непонятный спазм узлом завязал ее внутренности, томная тягучая боль пронзила низ живота.
Она хрипло вскрикнула, но уже не от страха, а от невероятного удовольствия, о котором до сих пор не имела никакого представления. Ей захотелось, чтобы он не останавливался, захотелось прижать его голову к своей груди…
Алекс поднял голову, их глаза встретились, и она невольно всхлипнула от разочарования. На одно мгновение ей показалось, что его взгляд стал каким-то слепым, но через секунду он снова приобрел осмысленность и насмешливость. Ее словно ножом резанули по сердцу. Это был всего лишь урок, который Алекс обещал ей. Боль наполнила все ее существо.
— Пожалуйста… Оставьте меня…
Он легко поднялся, с высоты своего роста оглядывая ее распростертое тело. Она села и, путаясь, дрожащими руками принялась застегивать пуговицы. Он продолжал стоять, глядя на нее сверху вниз, и Анна поспешно встала. От охватившей ее слабости она слегка пошатнулась.
— Теперь-то вы довольны собой?! — проговорила она.
— Я отвезу тебя, — бесцветно проговорил он, проигнорировав ее отчаянные слова.
— Нет, я доберусь сама.
— Уже слишком поздно. Или ты желаешь нарваться на неприятности?
— Пока я ни от кого, кроме вас, их не получала.
— Всякая настойчивость дает результат. Ты хочешь еще раз рискнуть?
Он прав, на сегодня с нее достаточно. Приняв ее молчание за согласие, он взял ее за руку, словно боялся, что она при первой возможности попытается сбежать, и повлек за собой. Анна и не помышляла о побеге. Она была так ошеломлена, подавлена и угнетена всем произошедшим с ней, что уже не помышляла о бунте.
Она очнулась только возле его машины, оглядываясь и недоумевая, как оказалась в подземном гараже. Дорога сюда вообще не отложилась в ее памяти. Она равнодушно села в машину. Один только раз она бросила взгляд на его суровый профиль с плотно сжатыми губами и тут же быстро и испуганно отвела его. Почему-то эта поездка напомнила ей тот незабываемый эпизод, когда он вез ее домой после аварии. Только тогда она еще была в относительной безопасности, избавленная от воспоминаний о его прикосновениях и поцелуях.
Анна испугалась собственных мыслей, потому что вместо страха она чувствовала разочарование и боль от его холодности. Я просто сошла с ума. Временное гормональное помешательство, с надеждой подумала она. Напрасная попытка убеждения, заранее обреченная на провал, поняла она в следующую минуту. В ее душе зрело открытие, что этот сценарий давно написан, а она лишь марионетка в руках судьбы. Наверное, уже при первой встрече она подозревала, что все не окончится так просто. Она словно проснулась от долгой спячки, и ее фригидность оказалась не более чем бредовым вымыслом. Она дошла до того, что просто растаяла в руках почти совсем незнакомого мужчины. Более того, она позволила ему то, чего не позволяла никогда и никому… Как и когда это началось? Неужели те первые ощущения, которые она посчитала испугом и еще Бог знает чем, и были началом этого сумасшествия?
Автомобиль остановился, и Анна поняла, что они приехали. Она медленно расстегнула ремень безопасности и попыталась открыть дверцу. Его тяжелая рука легла на ее плечо, пригвоздив ее к месту.
— Анна, я сожалею… — хрипло выдавил он после непродолжительного молчания, во время которого она лихорадочно пыталась понять, что он еще задумал.
— Вот как?.. — проронила она. — Мне странно слышать это признание после того, как вы так горели желанием преподать мне этот урок…
— Я погорячился…
— Скажите еще, что были не в себе…
— Отчасти… Но продолжения бы не было, если бы я не почувствовал отклик твоего тела…
