Клара доехала с ней до вокзала на такси, за которое заплатила сама, несмотря на протесты подруги, проводила до вагона и помахала на прощание рукой…
Только в вагоне, узнав время прибытия поезда на конечную станцию, Женя стала понимать, что Мурманск далеко не ближайший пригород Питера. Больше суток в пути…
В пути помимо незнакомых станций открывались и другие новости. На другой день, уже позавтракав, она заметила, что солнце так и не поднялось и ощущение возникало такое, словно за рассветом тотчас же наступил вечер. О полярной ночи, в которую шустро катил поезд, она еще не имела ясного представления. Картинки за окнами были однообразными и Женя, большую часть пути старалась спать. Кроме желания сократить тягомотину дальней дороги она отгораживалась от уже появляющихся сомнений. Горячка первого дня пошла на убыль, но, погаснуть, окончательно не успела.
На конечную прибыли по расписанию. Определить время, хотя бы приблизительно, по окружающему пейзажу было невозможно. Он только сбивал с толку.
Привокзальная площадь была в огнях, на небе проглядывали звезды, а часы показывали полдень…
Адрес в ее записной книжке напоминал головоломку и Женя обратилась к патрулю – офицерам, слоняющимся по перрону. Те обрадовали ее известием, что адрес не совсем, чтобы Мурманский, это жилой городок под литером и расположен ближе к Североморску, но, чтобы попасть туда, нужен пропуск, а чтобы оформить его необходимо подать заявление со всеми документами по списку. Вероятно, выражение лица Евгении им понравилось, потому что, поржав, они поинтересовались – к кому все же она приехала? Услышав имя, переглянулись и уже без юродства пригласили в свою резиденцию, здесь же на вокзале – крохотную холодную комнатку без мебели, не считая стола и стула.
Пока Женя приходила в себя от первых впечатлений мужички (оба молодые) принялись куда-то названивать, наводить какие-то справки, потом нацарапали все же ей бумажку, считающуюся пропуском. Роль благодетелей, видимо, пришлась им по вкусу, и они даже отправили ее на дежурной машине – задрипаном фургончике без номеров.
Ехала она рядом со здоровенным шофером, который молчал всю дорогу, и шевелился, лишь, в случае крайней необходимости, чем вызывал подозрение, что спит, особенно странными казались его покачивания головой, как будто ему что-то внушали, а он со всем соглашался. Кроме них в кабинке никого не было, да и поместиться уже было некуда. Желания трепать языком Женя не испытывала, потому молчаливость водителя ее вполне устраивала. Да оно и безопаснее. Если такой медведь вздумает ее завалить, посреди пути, отбиться вряд ли удастся.
Города она толком не разглядела, ей все казалось, что едут по каким-то окраинам и центральные районы должны вот-вот появиться. Но ничего не появилось, а наоборот – все постройки внезапно кончились, и машина выкатила по заснеженной дороге в лесок с частыми и мелкими деревцами. Экзотика не захватывала – взамен восторга натуральный озноб пробежал по ее спине. А вдруг Василия и в самом деле не будет дома? Веселенькое дело. Ночью, одна, считай в тундре, да еще с таким бугаем…
Лесостепь за окном рябила недолго. Скоро замелькали низенькие огоньки, и фары автомобиля высветили шлагбаум. Дежурный, в необъятной шубе поверх формы полупал на Женю глазами, подмигнул ей и, не взглянув на бумажку, которая она предложила ему для изучения, махнул рукой. Шлагбаум поднялся.
Городок оказался небольшим, чистеньким, сплошь из одноэтажных коттеджей. Водитель остановил у одного из них и включил в кабинке свет. За рулем, оказывается, сидел совсем молодой матрос, несмотря на угрожающие размеры фигуры, физиономия его была добродушной и во взгляде, которым он окинул Женю, проскользнула какая-то запоздалая заинтересованность. Открылась и причина его странного поведения. Из-под бушлата к ушам тянулись черные шнуры проводов. Парень вынул наушники, из которых комариным писком зазвучало что-то.
– Пинк Флойд, – пояснил он.
Женя, молча, кивнула и растерянно посмотрела в окно, не зная на котором строении остановить взгляд.
– Свет горит. Дома, – успокоил ее матрос. Потом, видимо поняв, что она здесь впервые, добавил:
– Ваш вход левый, с этой стороны.
– А что, он в доме не один?
– Коттедж-то двухквартирный. С другой стороны другие…не знаю кто.
Женя еще раз кивнула и вышла на четко очерченную улочку, тщательно очищенную от снега, прошла через открытую калитку во двор и, уже в последний раз, сверилась с адресом. Цифры, как будто, совпадают. Она толкнула входную дверь подъезда. Та подалась.
Перешагнув порог, оказалась в просторном обшитом деревом помещении, похожем на лестничную площадку, но без привычного лестничного пролета. Женя сообразила, что это сени – большой коридор, который играет роль температурного тамбура и подсобного помещения одновременно. Кроме дощатых крашеных стен деревянным здесь было все – пол, скамья, потолок тоже желто – коричневым как все остальное. В сенях, как и полагается, было холодно. Электрическая лампочка под потолком излучала слишком мало тепла, чтобы разница температур, снаружи и внутри, была существенной.
Женя уже шагнула к единственной двери, ведущей внутрь дома, как она распахнулась и к ней, едва ли не в объятия, выскочила молодая крашеная девица в короткой белой шубке, с белым шарфом на шее и в темных колготках. Голова ничем не была прикрыта, и светлые волосы распущены по плечам. Глаза с тяжелыми от чрезмерного количества краски ресницами вызывающе уставились на Женю, потом мадмуазель перевела их на свою еще незакрытую сумочку, которую держала в руках, на ходу застегнула ее и, проскользнув мимо Жени, исчезла за входной дверью. Жене показалось, что намалеванные губы девицы скривились в насмешке.
Она оцепенела. Вот уж точно – «обухом по голове»…На всякий случай обвела взглядом стены еще раз. Вход в квартиру действительно был единственным. Уже в тревожном напряжении она ткнула в кнопку звонка, пожалев одновременно, что не подставила ногу путане.
Добавилось бы несколько штрихов на ее разрисованной физиономии. В том, что это потаскушка Женя не усомнилась ни на секунду. Она определяла такую категорию баб интуитивно и безошибочно. Только почему эта «категория» вывалилась из этой двери? Может быть и сейчас, на ее звонок выйдет не тот, к которому она примчалась, а кто-то другой? Ну, пусть, уж лучше другой. Дверь распахнулась, и она нос к носу оказалась перед капитаном. Он издал победный клич, сгреб ее на пороге и внес в дом. Тепло, исходящее от него, уют его пушистого свитера, в котором она утонула, расслабили Женю и, только тогда она почувствовала, что замерзла. С трудом освободившись от плотных объятий, она осмотрелась, и заметила на столе, накрытом белой скатертью, напоминающей простынь, бутылку шампанского, фрукты и три красные цветочные головки цветов, торчащие из стеклянной вазочки. Рядом с цветами горела свеча, видимо, чтобы не замерзли лепестки (в помещении было довольно прохладно). Кровать аккуратно заправлена и, не похоже, чтобы ею только что пользовались. Другой мебели пригодной для секса в помещении нет. Правда, кресло, хоть и небольших размеров вполне может послужить…
