— Возможно, если бы ты перемещался от унитаза к унитазу посредством перепончатых крыльев…
— А вместо тактовых помп интересовался бы извлечением из людского организма свежей крови.
Вновь наступила пауза.
Оба представляли, как спелеологиня, обнаружив крамольную запись, просматривает отвратную скачку.
— Знаешь, Малыш, ты, конечно, можешь рассердиться и вновь оставить меня одну, но я скажу честно…
— Нет. Это касается тебя, а не меня.
— Весь внимание.
— То, что твоя начальница воспользовалась служебным положением, тебя нисколько не оправдывает…
— Зато я убедился в отсутствии у себя расистских предрассудков.
— Я бы тоже тебе не простила кувыркания с любовницей в собственной постели.
Глава 9
Семейный инцидент
Но ссоры, даже минутной, не получилось.
Малышу все больше и больше казалось, что в отличие от продуманного и тщательно разработанного Аидиного плана, военная операция, спонтанная и толком не подготовленная, должна иметь изъян, которым можно воспользоваться для спасения.
— Беретта, оставь все женские эмоции и сосредоточься на главном.
— На тебе?
— Нет, на подробном воспоминании последних часов перед «Бездонной глоткой».
— Но я ничего практически не помню.
— Начни хотя бы с того момента, как старший сержант обнаружил твоего механического друга.
— Он тут же потребовал признания.
— Вибратор промолчал, а ты раскололась?
— Когда у виска дуло пистолета, ненужные слова выскакивают сами.
— А он мог бы на курок нажать?
— И сесть на электрический стул.
— За ревность много не дают. Убийство в состоянии аффекта.
— Если бы он приревновал меня, скажем, к древнему старичку или даже шимпанзе, суд бы его понял. Но за вибратор старший сержант получил бы высшую меру.
— В особенности если бы судьей оказалась одинокая женщина… Получается, он это осознал и обратился за решением проблемы к индейцу?
— Ты угадал. Старший сержант врезал мне хитрым ударом, и я моментально потеряла сознание. А когда очнулась, индеец уже науськивал друга на пещеру. Я долго лежала, прикидываясь, что по-прежнему без сознания.
— Индеец, конечно же, упирал на обычай своих предков.
— Не только. Он доказывал мужу реальную возможность избежать уголовного наказания в случае обнаружения моего тела. Мол, я одна приехала погостить в резервацию к его отцу-шаману и по глупости спустилась в «Бездонную глотку». Они еще рассчитывали, сколько я протяну без еды и воды.
— Что, собирались сообщить о твоем исчезновении, когда ты уже будешь в коматозном состоянии?
— Вряд ли. Еще ночью они оба должны были вылететь в Афганистан к месту постоянной дислокации. На год.
— Да, точный расчет. Если кто-то и спохватится, что ты исчезла, то подумают, что уехала к мужу.
— Еще индеец расхваливал эффективность древнего шаманского отвара из грибов, который отключает человека почти на сутки.
— Значит, они тебя угостили сонным пойлом, а потом наверняка загрузили в машину и отвезли в резервацию.
— Да. А доказать, что я очутилась в пещере не по своей воле, практически невозможно.
— А если патологоанатомы найдут следы грибного отвара?
— Ну спасибо за оптимистический прогноз!
— Но ведь это действительно может помочь раскрытию преступления!
— А шаман скажет, что я специально нахлебалась запретного напитка для получения кайфа.
— Ладно, оставим уголовно-криминальную казуистику. Лучше скажи вот что — они были выпившие?
— Когда я еще была в сознании — нет. Но, думаю, прежде чем спустить меня в пещеру, изрядно набрались. Трезвому старшему сержанту явно не пришло бы в голову оставить любимой жене всего одну спичку.
— Логично… А как ты предполагаешь, твой муженек, очухавшись, мог бы вернуться за тобой?
— Вполне. Но ему не дадут это сделать.
— Индеец?
— Да, он самый.
— Теперь они до конца дней повязаны еще и ликвидацией тебя.
— Но, Малыш, мы же еще живы?!
— Что да, то да.
Помолчали.
— Знаешь, Малыш, как хорошо, что ты не моряк.
— Из всех плавательных средств я предпочитаю доску для серфинга.
— И не пожарник.
— Лет до семи я мечтал о блестящей каске, брандспойтах и вое сирен.
— Как хорошо, Малыш, что ты не полицейский.
— Ловить преступников — не моя стихия. Джакузи, душевые кабины, биде, писсуары, унитазы — совсем другой коленкор.
— И не летчик.
— Зато я могу выдать высший пилотаж в дизайне.
— А тем более, не морской пехотинец.
— На убийство, даже санкционированное, я вряд ли способен. Однажды уложил из дробовика енота. Так потом целый год не мог избавиться от его предсмертного мутного взгляда и страдальческого оскала.
— Я тоже могу стрелять только в тире…
— Беретта, как я понял по перечисленным профессиям, ты теперь будешь как можно дальше держаться от любого, даже самого парадного мундира.
— Догадливый.
Помолчали. Потом Беретта вздохнула.
— Добрый ты, Малыш. Выходит, если мы выберемся отсюда, то твоя подлая супруга легко отделается.
— Мстить я в любом случае не собираюсь. Лучшая месть — это развод и вступление в брак с другой женщиной, более достойной, пусть и найденной в пещере.
— Для нее как спелеолога это будет невыносимо. А еще говоришь, что мстить не собираешься.
Помолчали.
— Малыш, иди ко мне.
— Опять?
— Но ты же хочешь?
— Может, побережем силы?
— А ты знаешь, почему я тебе позволила сразу?
— Испугалась, что я исчезну.
— Да, мне хотелось привязать тебя как можно прочнее.
— Тебе это удалось.
— Малыш, но я же не виновата, что у нас получилось все наоборот. Да, сначала люди влюбляются, а потом уж занимаются любовью. Но я не виновата, не виновата…
— Виновата темнота.
— Вот именно: этот проклятый мрак. Этот недвижимый воздух, эта невыносимая тишина…
