Хэл некоторое время молчал. Уинни испугалась, что ее прямолинейная настойчивость могла задеть его самолюбие. Только задав вопрос вслух, она поняла, насколько бестактно он прозвучал. Словно она не считала дело, которому он посвятил жизнь, достойным образованного человека. Ни в коем случае ей не хотелось показаться снобом, но ее последняя фраза явно отдавала снобизмом. Но извиниться она не успела.
— Как бы лучше объяснить… — произнес Хэл и на пару минут задумался.
Уинни напряженно ждала продолжения. Его дальнейшие объяснения больше походили на размышления вслух. Ей пришло в голову, что раньше он никогда не пытался объяснить кому бы то ни было причины своих поступков. Что сейчас он не просто рассказывает, а скорее пытается вслух проанализировать собственные действия. И делает это не только для нее, но и для себя.
— Понимаешь, мне это просто неинтересно. Я ведь начал работать в «Фербенксе» только из уважения к Джошуа. И почти сразу понял: это не мое. Высокоинтеллектуальный труд это, конечно, здорово. Но, когда я работал по специальности, мне казалось, что я занимаюсь чем-то ненастоящим, бесполезным. И в один прекрасный день я решил, что с меня хватит. Мне всегда нравилось копаться в машинах, заниматься мотоциклами, выискивать неисправности, исправлять поломку. Когда что-то делаешь руками, а потом видишь реальный результат… Трудно описать, но чувствуешь, что сделал что-то стоящее. Настоящее.
Несмотря на сбивчивое объяснение, Уинни поняла его. Но кое-что из его рассказа по-прежнему не стыковалось с ее пониманием ситуации, и она поспешила прояснить непонятный момент:
— Зачем же тогда ты продолжаешь читать экономические обзоры? Ностальгия? Или запоздалые сожаления?
Хэл грустно улыбнулся и с явной неохотой, словно он предпочел бы не упоминать об этом, ответил:
— Ни то ни другое. Дело в том, что мне приходится участвовать в управлении компанией.
Уинни приподнялась на локте, недоуменно глядя на него.
— Погоди, может, я что-то не так поняла. Но разве компанию возглавляет не твой сводный брат?
— Только формально. Все основные вопросы он вынужден согласовывать со мной.
— С какой стати? То есть что же это получается — ты все же продолжаешь там работать, вопреки всем своим предпочтениям? Совмещаешь?
— Я там не работаю, — поспешил уточнить Хэл. — Просто слежу за делами компании, помогаю принимать оптимальные решения. Больше похоже на подневольное шефство, нежели на работу. Наверное, следовало сразу сказать, потому что рано или поздно ты и сама узнаешь. Все дело в том, что Джошуа оставил мне контрольный пакет акций, так что я волей-неволей вынужден следить за рынками. Не смотри на меня так изумленно. Если бы отчим не вытянул из меня обещание присматривать за своим непутевым сынком, я бы с радостью забросил все тамошние дела.
— Контрольный пакет! О!
К такому повороту она была абсолютно не готова. Уинни замерла, не зная, что сказать. Оказывается, этот человек вовсе не заурядный автомеханик, который в свободное время колесит по стране в поисках приключений, но разносторонняя личность, совмещающая в себе бесшабашность байкера и ответственность руководителя. Он занимается любимым делом, но при этом, повинуясь чувству долга, продолжает уделять свое время и силы тому, что ему не совсем по душе. Им невозможно не восхищаться! Его невозможно не любить!
Видя, что Уинни чересчур посерьезнела, Хэл толкнул локтем ее в бок.
— Так что, мисс Милтон, вы не прогадали. Вам достался не простой работяга, а почти что Крёз.
Уинни фыркнула. Известие о том, что с деньгами у Хэла очень даже шоколадно, не обрадовало ее. Ей стало немного неуютно. Когда она думала, что он простой автомеханик, все было намного проще. Она понятия не имела, как отнестись к тому, что этот человек контролирует самую крупную компанию Хаскелла.
— Таким образом получается, что фактически ты владеешь «Фербенкс ойл кампани»? — уточнила она на всякий случай в надежде, что, может, она что-то неправильно поняла.
— Не скажу, что мне это нравится. Если бы был выбор, я бы с радостью избавился от подобной ответственности.
— Тебе что-то мешает? Ты мог бы продать акции, если тебя тяготит такое положение вещей.
— Понимаешь, я, возможно, так и поступил бы или и вовсе передал их по дарственной Сайрусу. Я прекрасно понимаю, что у него все права получить всю компанию отца. Я говорил об этом Джошуа, когда тот поставил меня перед фактом, что контроль над компанией он передает мне. Но при всем этом я прекрасно понимаю, чем было продиктовано его решение. Не люблю плохо говорить о людях, но Сайрус, мягко говоря, редкостный бездельник. И хотя мне эти акции нужны как корове седло, помня, как Джошуа дорожил компанией, я просто не могу допустить, чтобы его беспутный сынок пустил все по ветру. Потому что дал Джошуа слово.
Чувствуя, что его рассказ встревожил Уинни, Хэл поспешил разрядить обстановку:
— Что, ты чем-то недовольна? Может, ты ожидала, что я еще и подпольный король какой- нибудь центрально-африканской страны? Тут я вынужден тебя разочаровать. Чего нет, того нет. Но на колечко с бриллиантом, конечно, можешь рассчитывать.
Уинни снова фыркнула, смущенная последней фразой, которая прозвучала как предложение руки. Опасаясь, как бы Хэл сейчас не договорился до того, о чем утром пожалеет, она мучительно пыталась придумать, как бы поскорее закончить разговор. Тем временем Хэл продолжал подкалывать ее, внимательно наблюдая за ее реакцией на свои слова из-под полуприкрытых век.
— Может, конечно, мне следовало пообещать сразу бриллиантовый гарнитур. Но что поделать. Хотя тебе достался вполне состоятельный человек, должен предупредить, что он при этом еще и редкостный скупердяй. Ну-ну, не расстраивайся, в любом случае тебе достался вполне солидный куш. Эй-эй, что ты делаешь?! — закричал он, уворачиваясь от подушки, которой Уинни, возмущенная несправедливыми обвинениями в собственной меркантильности, принялась колотить не в меру разошедшегося избранника.
— Должен напомнить, что убийство в настоящий момент явно не в твоих интересах. Как законная жена ты сможешь рассчитывать на большую долю, нежели как соломенная вдовушка!
— Да я тебя сейчас за такие слова… — беззлобно зарычала она и снова кинулась на него, но весь ее запал неожиданно пропал, когда она в который раз за эту ночь оказалась в объятиях Хэла.
Уинни даже не успела заметить, когда он вырвал из ее рук подушку и отшвырнул прочь, а потом скрутил непокорную и возмущенную возлюбленную. Она попыталась выкрутиться, но все было напрасно. Хэл держал ее крепко, и любые попытки избавиться от его железных объятий причиняли ей лишь боль. Поняв это, она перестала излишне усердствовать в попытках обрести свободу и жалобно взмолилась:
— Давай уже спать, финансовый магнат.
— Как это спать?! — возмутился Хэл.
Державшие ее руки из пленяющих оков вдруг превратились в ласкающие прикосновения. Все ее попытки освободиться по-прежнему мягко пресекались, но теперь они стали частью любовной игры.
