1
Синий «шевроле» мчался по шоссе. Женщина за рулем не была ни любительницей быстрой езды, ни суматошной, вечно спешащей куда-то дамочкой, ни беспечным водителем, который не дорожит собственной шкурой. Будь ее воля, она бы вообще никогда не ездила быстрее сорока миль в час, так как большие скорости внушали ей почти первобытный страх. Тем не менее, ее машина передвигалась со скоростью, явно превышающей установленные ограничения. И хотя прямая дорога просматривалась далеко вперед, она, вжимая педаль газа в пол, тряслась от страха, в панике ожидая, что вот-вот вслед ей понесется вой сирен полицейских машин.
День не задался с самого утра. Точнее, неудачным можно было с полным правом признать весь прошедший уик-энд. Выходные, которые Уинни проводила у родителей, всегда были такими. И вовсе не потому, что родители ее не любили. Наоборот, они настолько обожали свою младшую дочь, что порой от родительской любви и постоянной заботы становилось трудно дышать. На ум ей не раз приходило сравнение с котенком, которого подарили маленькому ребенку. Несмышленое дитя еще не умеет толком соизмерять свои силы, и от нежности, с которой малыш прижимает к себе нового друга, домашний любимец не в состоянии даже возмущенно пискнуть.
Именно чрезмерная опека заставила ее искать работу подальше от родительского дома. Закончив колледж, Уинни, несмотря на все попытки родителей отговорить ее от столь радикальных перемен в жизни, поспешила переехать в другой город и, избавившись от неусыпного контроля, наконец, вздохнула с облегчением и зажила в свое удовольствие. Но раз в месяц счастье обретенной независимости омрачалось. Совесть и дочерний долг призывали беглянку навестить родных и стоически вытерпеть уготованные ей испытания.
Каждый раз, поднимаясь на крыльцо родительского дома, она знала, что на их семейный ужин мать непременно пригласит очередного сына своих знакомых, благо таковых у нее было бесчисленное множество. Едва Уинни стукнуло двадцать, миссис Милтон, к тому моменту удачно пристроившая двух старших дочерей, задалась целью найти и младшей достойную пару. С тех пор каждый семейный ужин превращался в утомительные смотрины, производившие угнетающее воздействие как на Уинни, так и на потенциального жениха.
Так как младшая дочь миссис Милтон в отличие от своих старших сестер не могла похвастаться ни ослепительной красотой, ни общительностью, очередной претендент едва мог дожидаться возможности сбежать от скучной серой мышки в очках с роговой оправой, неподвижно сидевшей рядом. Нельзя сказать, чтобы очки сильно уродовали ее внешность, хотя и не добавляли ей шарма. В детстве у нее была сильная близорукость, но после двадцати зрение стало медленно улучшаться, так что Уинни вполне могла бы обойтись и без очков. Но она настолько привыкла прятаться за их стеклами, что без них казалась себе едва ли не голой, и продолжала носить их.
Каждый раз, прощаясь с родителями, Уинни обещала себе, что она вернется сюда не раньше чем через полгода, но с завидной регулярностью продолжала нарушать данное себе слово, раз в месяц она садилась в машину и ехала в Литтлфилд, заранее зная, какие испытания ожидают ее в доме родителей. Последние два дня не стали исключением, а утро понедельника победно завершало неудачные выходные и грозило обернуться катастрофой — она опаздывала на работу.
Уинни скосила глаза на часы и вздохнула. Судя по времени, заскочить домой даже не для того, чтобы позавтракать или принять душ, а чтобы просто переодеться, она никак не успевала. Вывод напрашивался сам собой: придется сразу ехать в школу. И даже в этом случае, если не поторопится, она рискует опоздать на первый урок.
В который раз она отругала себя за то, что поддалась на уговоры матери и осталась ночевать у родителей. Лучше бы она вечером настояла на своем и, как планировала изначально, поехала бы домой. Уж дома-то она бы никогда не проспала: паникерша и перестраховщица, Уинни всегда заводила несколько будильников. В родительском доме такой возможности не было — ей пришлось довольствоваться старыми механическими часами. И именно на этот раз будильник, работавший без сбоя двадцать лет, почему-то решил, что наконец пришло его время выйти на пенсию, и остановился среди ночи.
Хорошо еще, что благодаря внутренним часам она проснулась сама. Некоторое время она полежала, уставившись в потолок, ожидая, когда наступит время вставать, но звонка все не было. Почуяв неладное, Уинни потянулась к наручным часам, которые положила вечером на прикроватную тумбочку, и буквально подпрыгнула на кровати. Впопыхах нацепив на себя одежду, она отказалась от завтрака, которым попыталась накормить ее вскочившая на шум мать. Тихо ругаясь, она запрыгнула в свой старенький «шевроле» и помчалась в Хаскелл.
В самом начале пути Уинни еще надеялась заехать домой перед занятиями и привести себя в порядок. Но чем чаще она смотрела на часы, тем больше убеждалась, что ей придется ехать прямо к школе, иначе она рискует навлечь на себя гнев директора. На какую-то долю секунды она даже пожалела, что уехала в другой город, убежала от постоянной опеки родителей, но потом вспомнила об устроенных ей накануне смотринах и моментально отмела все сожаления. Что ни говори, сотня-другая миль между нею и родительским домом были нелишними.
В очередной раз бросив взгляд на часы, Уинни еще сильнее надавила на педаль газа и взмолилась: ну же, миленький, быстрее…
Автомобиль недовольно взревел, но был вынужден подчиниться. Увеличивая скорость, она напряженно вглядывалась вдаль в надежде, что в столь ранний час на шоссе не будет патрульных машин, иначе ей грозит немалый штраф за несоблюдение скоростного режима. Это явилось бы вполне закономерным продолжением дня, начавшегося так неудачно. Но судьба уготовила для нее более хитроумную пакость, чем она себе могла представить.
Из-под капота ее старенькой машины вдруг повалил дым. В панике Уинни нажала на тормоз, спеша остановиться, но двигатель заглох и без ее участия. Съехав на обочину и полностью остановившись, она непонимающим взглядом уставилась на панель приборов и только теперь обратила внимание, что датчик температуры охлаждающей жидкости зашкаливал.
Уинни в отчаянии заскрипела зубами — ехать дальше было нельзя, а шоссе было пустынным до самого горизонта. Маловероятно, что в такой ранний час попадется попутная машина. Она полезла в сумочку за телефоном, но тот оказался выключен. В это злосчастное утро техника словно сговорилась чинить ей максимум препятствий на пути домой. Уинни включила телефон, но не успела она набрать номер техпомощи, как тот недовольно пискнул и выключился. Больше включаться своевольный аппарат не пожелал: аккумулятор окончательно разрядился.
В отчаянии она уронила голову на руки, готовая заплакать от бессилия, как вдруг услышала рев приближавшегося транспорта. Она радостно выскочила из машины, приготовившись голосовать: сейчас ее подцепят на трос и отбуксируют до города. Или подвезут, хотя бросать машину, даже старенькую, на пустом шоссе будет жалко.
Но едва она увидела, кто к ней приближается, как радость ее значительно уменьшилась. По пустой дороге мчался одинокий мотоциклист. От такого можно ждать неприятностей, а не помощи. Сразу на ум пришли соседские ребята, гонявшие на мотоциклах в дни ее юности, и некоторые из ее учеников, рассекавшие на двухколесных «боливарах». Ни те, ни другие не пытались скрывать тот факт, что они состояли в молодежных группировках и частенько начищали физиономии как соперников из конкурирующих групп, так и случайных прохожих. Прекрасно зная об опасности, Уинни старалась избегать подобного контингента и принимала все меры, чтобы не попадаться на их пути.
