— Если она дочь Фрэнсиса, то да.
— Удивительно! — воскликнула миссис Престон. — Он так знаменит! Ты должен был слышать о Бэзиле Эдкоме, Мартин. Даже в Америке.
— Тут какая-то ошибка, — перебила мать бледная и ошеломленная Селия.
— Почему? — резко спросил Бертрам.
— Потому что это так… невероятно. — Было ясно, что Селии не хотелось, чтобы главная героиня этой загадочной истории оказалась в благоприятном свете.
— Такова жизнь, — вставил ее брат. — Ты и представить себе не можешь, Селия, какой удивительной и невероятной была моя судьба.
— Но это другое…
— Нет, то же самое. Разве не хорошо, что Аня племянница известного человека?
— Очень хорошо, — буркнула Селия и погрузилась в угрюмое молчание.
— Значит, мы нашли для вас дядю, Аня. — Дэвид улыбнулся и обнял ее. — Как вы себя чувствуете?
— Не знаю. — Внезапно она повернулась и прижалась к его груди.
Он засмеялся и взъерошил ей волосы. Леди Ранмир, безошибочно угадав, что вот-вот может начаться слишком эмоциональная сцена, быстро проговорила:
— Все это очень интересно, но теперь надо решить, кто сообщит сэру Бэзилу об Ане.
— Но я не хочу, чтобы он знал! — Аня быстро подняла голову.
— Глупости, моя дорогая. Такие вещи нельзя хранить в тайне.
— Почему вы не хотите ему сказать, Аня? — мягко спросил Дэвид.
— Потому что людям не нравится, когда у них вдруг появляются неизвестные родственники. Это может их смутить.
— Не могу представить, чтобы можно было не обрадоваться появлению дочери родного брата! — искренне воскликнула миссис Престон.
— Но вы никогда не были беженкой, миссис Престон, — возразила Аня. — Вы никогда не видели, как перед вами закрываются двери, а люди поворачиваются к вам спиной. Не потому, что они злые, а просто потому, что у них нет места для тех, кто оторван от родины.
— Но если это родной человек, то все обстоит по-другому, так ведь?
— Не всегда. Вы думаете, все люди поступили бы так же, как вы. — Внезапно Аня подошла к миссис Престон, обняла и поцеловала ее. — Я знаю, что вы приняли бы меня с распростертыми объятиями, окажись я вашей внучкой. Я буду помнить вас всю свою жизнь. Но не все люди такие. Этот человек… Этот актер…
— Твой дядя, — быстро напомнил Бертрам.
— Мой дядя… Он известный человек, должно быть очень занятой, у него своя жизнь и своя семья.
— Нет, его жена умерла несколько лет назад, и у него нет детей, — перебил Бертрам.
— Тем более он не захочет, чтобы в его жизни появилась какая-то неизвестная девушка. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным беспокоиться обо мне, чтобы притворялся, что рад меня видеть, желая в душе, чтобы я никогда не родилась. Я не хочу, чтобы он знал! — Аня оглядела всех присутствующих, ее глаза сверкали, а на щеках появился румянец.
Ее слова были такими страстными, что на мгновение все замолчали. Потом Дэвид тихо спросил:
— Что вы хотите, Аня? Сохранить в тайне столь удивительное открытие? Это будет нелегко.
— Мне все равно, — упрямо сказала она. — Я не хочу, чтобы ему говорили. По крайней мере, сейчас.
— Пока вы не добились успеха, чтобы встретиться с ним на равных?
— Да, так и есть.
— А что, если ты вообще не добьешься успеха? Что тогда? — ледяным тоном спросила Селия.
— Я добьюсь успеха, — холодно и с такой убежденностью ответила Аня, что никто не усомнился: так и будет.
— Ну, не знаю, — недовольно пожала плечами леди Ранмир. — Неправильно все это скрывать. Но я думаю, Аня вправе выбирать, когда сообщить о себе дяде. Сегодня очень насыщенный день, Тереза, и мне кажется, нам всем пора отдохнуть. Не станем больше тебя задерживать. Я очень рада, моя дорогая, что Мартин опять под твоей крышей. Правда, не знаю, надолго ли. — И она неодобрительно посмотрела на безмятежного Мартина.
Гости распрощались. С Дэвидом Аня успела лишь обменяться улыбкой и пожатием руки. Затем они уехали, и Селия, промолчавшая почти весь остаток вечера, заявила, что идет спать. Аня хотела оставить миссис Престон наедине с сыном и предпочла бы последовать ее примеру. Но тут миссис Престон поднялась и объявила:
— Я тоже иду спать. Мэри права. Все эти волнения очень утомили нас. И хотя все мы счастливы, я падаю с ног от усталости. Наверное, ты хочешь расспросить Мартина о своем отце, дорогая? Можешь побеседовать с ним, если хочешь.
Она считала, что оказывает Ане огромное благодеяние, и благодарный поцелуй девушки подтвердил это. Затем миссис Престон с любовью пожелала сыну спокойной ночи и удалилась. Несколько минут Мартин и Аня молчали. В камине потрескивал огонь, вверх взлетали пучки искр.
— Что ж, — начал Мартин, поудобнее усаживаясь в кресле и закуривая. — О чем вы хотели меня спросить, Аня?
— Не знаю, с чего начать. — Она улыбнулась. — Странно расспрашивать о близком человеке так, будто это незнакомец. Всю жизнь я считала своим отцом другого…
— Правда? — Мартин с любопытством взглянул на нее.
— Да, моя мама вышла замуж во второй раз. За русского. Он был мне хорошим отцом и в горе и в радости.
— А горя было больше?
— Мы годами жили в разных лагерях для беженцев. Но это была не его вина. Даже самые тяжелые испытания можно перенести, если рядом близкие и любящие люди.
— Наверное. Что случилось с вашей матерью, Аня?
— Она умерла в лагере на севере Германии.
— Из-за тяжелых условий?
— Да.
— Невероятно! Я знал ее такой веселой, решительной, находчивой девушкой. Она неплохо зарабатывала преподаванием языков. Помню ее в день свадьбы. Она была очень красива. Даже красивее вас.
— Я в этом уверена, — улыбнулась Аня. — Расскажите мне о ней.
— Я не знал ее так хорошо, как вашего отца. Она мне нравилась, но, прошу меня простить, я подозревал, что она вышла за моего друга, чтобы получить британское гражданство и покинуть страну.
— Возможно. Вы ее вините?
— Нет. Пару раз я видел ее с каким-то русским. Он не пришел на свадьбу, и мне всегда казалось, что она любит его больше, чем Эдкома. Возможно, именно за того мужчину она и вышла во второй раз.
— Возможно.
— Его звали Иван. Фамилию я не помню. — Мартин вопросительно взглянул на Аню.
— Половина мужского населения России носит имя Иван, — сказала Аня со своей загадочной улыбкой, и Мартин не стал уточнять, как звали ее отчима.
— Интересно, почему ваша матушка не обратилась за помощью к родственникам своего первого мужа? — нахмурился он. — Конечно, им было бы сложно ей помочь, ведь они находились по другую сторону «железного занавеса». Но попробовать стоило.
