Дэвид рассмеялся:
— Не знал, что у вас раздвоение личности.
— Возможно, это компенсация за то, что я не знаю, кто я, — невольно вздохнула Аня. И Дэвид это заметил.
— Вы не должны так о себе говорить. Это неправда. Пусть никто не знает, чья вы дочь, от этого вы не менее дороги и важны для людей. — Он смотрел на Аню серьезно и спокойно.
Она подумала, что никогда не любила его сильнее, чем сейчас. Если бы Селия не наговорила ей всех этих горьких, презрительных слов, она, Аня, бросилась бы в его объятия. Но она была загадочной русской девушкой с туманным прошлым. Девушкой, которая не принесет Дэвиду счастья. Так сказала Селия, а кто может с ней поспорить? Только не Аня, ничего не знающая о жизни в этом мире, в который попала совсем недавно. Она отстранилась от Дэвида и быстро проговорила:
— Дело в другом. Этого нельзя объяснить.
— Даже мне?
— Даже вам. — Аня протянула руку и нежно дотронулась до его щеки.
— Аня… — Он крепко сжал ее ладонь. — Иногда мне кажется, что я вас не понимаю. Мы говорим, и я опять вижу перед собой ту непостижимую девушку, которая скрылась от меня в лесу в наш первый вечер. Разве я знаю что-нибудь о вас?
Аня покачала головой и улыбнулась ему;
— Возможно, мне просто нечего рассказать.
Но не успел Дэвид возразить, как появился Бертрам:
— А, вот вы где! Идем. Мы готовы.
Они вернулись в гостиную, и Аня увидела, что угол комнаты освобожден, а все гости, включая Селию, поставили стулья так, чтобы видеть ее.
— Что мне сыграть? — Аня вопросительно посмотрела на Бертрама и почувствовала, что страх ее исчез.
— Сценку со шляпкой, — без колебаний предложил тот.
Глядя на Дэвида и видя только его, Аня коротко объяснила содержание сценки.
И тут она поняла, что трагикомическая история о девушке, которая прихорашивалась, чтобы поразить человека, которого любила, но у которого была другая, так же стара, как сама любовь и ревность. Это она была той девушкой, надеющейся очаровать любимого мужчину. И ужасно боялась, что он уйдет с другой. И Аня изобразила все так, как было, — порой трогательно, порой забавно, а порой душераздирающе. В конце воцарилось изумленное молчание. Потом Дэвид захлопал, к нему присоединились остальные, а миссис Престон воскликнула:
— Это просто замечательно! Даже на чужом языке все понятно!
— Сделайте что-нибудь еще, — попросил Мартин. — Я ничего подобного еще не видел. Только если… — Тут он нахмурился и не докончил предложения.
— Спой что-нибудь, Аня, — попросил Бертрам. И хотя говорил он спокойно, она знала, что он в восторге от произведенного ею впечатления. — Что-нибудь веселое, если ты в настроении.
Аня лукаво улыбнулась Бертраму:
— Я спою русскую песню. В ней говорится о девушке, которая идет убирать урожай. Сначала для отца, потому что он ей велит. Потом для купца, потому что ей нужны деньги. А потом для человека, которого она любит, потому что хочет, чтобы он женился на ней.
Все гости рассмеялись, но, как только Аня запела, смех замер.
Она начала на радостной ноте, но, когда изображала девушку, которая убирала урожай для отца, привнесла в мелодию ощущение невыносимой скуки. Время от времени ее голос то срывался, то замирал, тогда, как ее мысли блуждали где-то далеко. Затем Аня запела с целеустремленностью и силой — упорно, однообразно, но безо всякой радости. Наконец ее настроение изменилось, выражение лица стало другим. Быстрыми, легкими движениями она косила траву. И была весела, улыбалась, ее руки летали все быстрее и быстрее, так что присутствующие даже засмеялись. Казалось, Аня никогда не остановится. Мелодия, продвижение по полю, мелькание рук со все убыстряющейся скоростью, пока наконец она не упала в чьи-то воображаемые объятия и не замолчала.
Раздался взрыв аплодисментов. Но тут шум перекрыл голос Мартина:
— Где эта фотография? Я вдруг вспомнил! Я не могу ошибиться. Это был ваш отец, да? Невозможно, чтобы на земле существовали два настолько талантливых человека, и между ними не было родства!
Глава 11
Фотография! Где же фотография? Несколько минут все занимались лихорадочными поисками, пока, наконец Дэвид не обнаружил ее на журнальном столике.
Казалось, все затаили дыхание, пока Мартин разглядывал старый, но удивительно хорошо сохранившийся снимок. Наконец он неторопливо произнес:
— Да, конечно, теперь я вспомнил. Не понимаю, почему я не узнал его раньше.
— Но кто это? — спросила леди Ранмир с плохо скрытым нетерпением.
— Его звали Эдком, Фрэнсис Эдком. — Мартин говорил медленно, припоминая давно забытое. — Он был очень хорошим и умным человеком. Помню, он женился на русской девушке, но всего через несколько недель с ним произошел несчастный случай.
Мартин замолчал, в комнате стояла мертвая тишина. Аня слегка дрожала от волнения, ведь перед ней начал раскрываться характер ее давно умершего отца.
— Вы напомнили мне о нем, когда я увидел вас в первый раз, — пояснил Мартин, поворачиваясь к Ане. — Но это было не внешнее сходство, и поэтому я отмахнулся от этой мысли. Я даже решил, что все это мне лишь показалось. Но в лице на фотографии тоже мелькнуло что-то знакомое. Те же глаза… — Он перевел взгляд со снимка на бледную девушку, стоявшую рядом с Дэвидом. — И то, как вы поворачиваете голову, и быстрое изменение выражения лица…
— Вы говорите, что хорошо его знали? — почти шепотом спросила Аня.
— Да, я хорошо знал его. Мы вместе путешествовали несколько месяцев и расстались в Одессе. Там он женился на русской девушке. Ее звали Наташа. Это была ваша мать?
Аня молча кивнула.
— Странное дело! — Мартин вновь принялся разглядывать снимок. — Теперь я вижу: ошибки быть не может. Фрэнсис всех нас заставлял плакать и смеяться. Во время праздников выступал со сценками, пел и всегда был бунтовщиком.
— Он был профессионалом? — спросил Бертрам с плохо скрытым волнением.
— Нет, что вы! Всего лишь любителем. Но помню, как-то он сказал мне, что родом из театральной семьи. У него был старший брат в Англии.
— Брат, добившийся успеха на сцене? — Бертрам уже не мог сдерживаться. — Как его звали?
— Вот этого я не помню.
— Но это очень важно!
— Да? Когда он назвал его имя, оно показалось мне знакомым, потому что я где-то уже видел его до отъезда из Англии. Кажется, оно начиналось на букву «Б». Может, Бертрам? Нет, это вы. Барри? Барни?.. О, я вспомнил! Его звали Бэзил. Точно! Бэзил Эдком. Он тоже был очень красивым мужчиной.
— Он и сейчас красив, — сухо заметил Бертрам. — Это один из известнейших актеров и театральных деятелей. Вы хотите сказать, что Аня его племянница?
