— Не уезжай, пожалуйста, без меня. И побрейся перед дорогой — твоя щетина Элизабет вряд ли понравится, — рассудительно заметила Кристина.
Говард провел рукой по подбородку.
— В данных обстоятельствах вряд ли она это заметит.
— Она мать, а матери обычно замечают такие вещи, — возразила Кристина. — Если Элизабет увидит тебя в таком виде, то решит, что ты плохо о себе заботишься, и расстроится.
— Будут еще какие-нибудь приказы? — спросил скорее забавляющийся, чем рассерженный Говард.
— Советы, — поправила Кристина.
— Извини, — склонил он голову.
— Может быть, ей что-нибудь нужно?
— Вряд ли. Ее палата выглядит шикарней, чем номер в пятизвездочном отеле.
— Это означает абсолютную безликость.
— Намек понял, — отозвался Говард.
— А как насчет тех пирожков, которые ты так здорово печешь, Бертран? — напомнила Анжелина. — Элизабет не может от них оторваться.
— Что ж, надеюсь, удастся уговорить повара позволить мне воспользоваться его кухонными принадлежностями.
— Прекрасная идея. Можно еще прибавить снимки. — Кристина знала, что самые любимые фотографии Элизабет стоят на рояле в гостиной. — Сейчас я все соберу! — И, залпом допив кофе, она целеустремленно направилась к двери.
— Подожди! Постой минутку!
— Однако… — начала она, с недоуменным видом повернувшись к Говарду.
— Понимаю, тебе хочется хоть что-нибудь делать для Элизабет, нам тоже. Но имеет ли смысл спешить в клинику только для того, чтобы бесполезно прождать там весь день?
Лицо Кристины вытянулась. Ясно было, что он прав.
— Я предпочитаю сидеть там, чем здесь, — тем не менее возразила она.
— Я верю тебе… Но как насчет компромисса? Дай мне время на то, чтобы принять душ, побриться и привести себя в порядок. Потом я займусь некоторыми неотложными делами — это не займет много времени, — и мы поедем.
— Как скажешь. — Совсем недавно он предлагал ей принять душ вместе. — Извини за излишнюю настойчивость… Просто мне очень хочется чем-то порадовать Элизабет.
— Никто в этом не сомневается, — заверил ее Говард.
Кристина покачала головой.
— Элизабет заболела несколько месяцев назад, а я ничего не знала. Этим утром никто не разбудил меня, чтобы рассказать о доноре. Я понимаю, вам сейчас не до меня. Только… — Она не договорила, печально опустив голову.
— Это случилось так неожиданно, к тому же мы думали, что ты еще спишь, — поспешил объяснить ей Говард. — Никто не старается оставить тебя в стороне, Кристина.
— Я понимаю, вы просто оберегаете меня… Но иногда, Говард, это означает одно и то же.
10
Элизабет так обрадовалась фотографиям, привезенным Кристиной, что тут же заставила Огастеса расставить их по палате.
— Ну вот, теперь здесь стало гораздо уютнее, — заметила она, ставя на прикроватный столик фотографию пухлощекого младенца в серебряной рамке. — Ты был таким милым ребенком, Говард!
И превратился в очень красивого мужчину, подумала Кристина, покосившись на стоящего рядом с ней молодого человека.
— Ради Бога, мама, ты заставляешь меня краснеть!
— А почему бы и нет? То, что я время от времени читала о тебе в газетах, тоже заставляло меня краснеть. Но теперь с этим покончено, не так ли? — спросила Элизабет, улыбнувшись Кристине.
Раскладывавший пасьянс Огастес закончил его и поднял голову.
— Может, сыграем в покер? — спросил он.
— Огастес, дорогой, ты вечно жульничаешь.
— В покере жульничают все, — возразил Огастес.
— Самое грустное, что он действительно в это верит, — вздохнула Элизабет, глядя на мужа с любовью и грустью. — Возможно, я сыграю с тобой позднее, дорогой, а сейчас я хочу попросить кое о чем двух этих молодых людей. — Она протянула им руки.
Полная тревожных предчувствий Кристина взяла худую как щепка руку мачехи. Говард сделал то же самое.
— Я не должна была бы вас об этом просить, — призналась Элизабет с застенчивой улыбкой.
— Не говорите глупости! — воскликнула Кристина. — Все, что сможем, мы сделаем для вас… Правда ведь? — Она оглянулась на Говарда, ища его поддержки.
Он кивнул, понимая, что даже эта секундная задержка наверняка вызвала ее недовольство. Как это похоже на Кристину: бросаться головой в омут, не думая о том, чем это может закончиться.
Сам Говард, будучи уверен в том, что знает, в чем заключается просьба матери, действовал более осознанно.
— Я понимаю, вы оба сейчас предвкушаете роскошную свадьбу со всеми подобающими случаю атрибутами.
— Мне кажется, «предвкушаете» — это довольно сильно сказано, мама.
Иначе говоря, он предпочел бы что угодно, только не брак со мной, решила Кристина, предпочитая интерпретировать довольно невинную на вид фразу по-своему.
Элизабет, воспринявшая слова сына именно так, как они и были сказаны, рассмеялась, укоризненно покачав головой.
— Ох уж эти мужчины! Не делай вид, будто день свадьбы тебя совершенно не волнует, все равно не поверю. — В глазах ее вдруг появилась усталость. — Если говорить серьезно, то присутствовать на вашем бракосочетании всегда было моей заветной мечтой. Но может случиться так, что мне не доведется…
— Элизабет! — встревоженно воскликнул Огастес. — Что за чушь ты говоришь! С тобой все будет в порядке!
При виде искреннего отчаяния отца на глаза Кристины навернулись слезы. Его преданность Элизабет заставляли ее забывать — иногда — все его прегрешения.
— Конечно, Огастес, я от всей души надеюсь на лучшее, но ты ведь сам всегда говоришь, что пренебрегают случайностями только глупцы. Не хочется нагнетать мрачную атмосферу, но отнюдь не исключено, что мне не удастся дожить до свадьбы. Поэтому я надеюсь… — переведя дух, она взглянула на держащих ее за руки сына и падчерицу, — надеюсь, что вы согласитесь пожениться здесь завтра… хотя и понимаю, что, может быть, прошу слишком многого.
— Я полностью «за». Самые важные для меня люди находятся здесь, а где и каким образом мы поженимся, не имеет никакого значения.
От этого очень искренне прозвучавшего заявления у Кристины перехватило дыхание.
С глазами, полными слез, Элизабет улыбнулась сыну и безмолвно, одними губами поблагодарила его.
Только теперь Кристина поняла, что все внимание собравшихся сосредоточилось на ней! С трудом сглотнув, она выдавила из себя подобающую моменту радостную улыбку.
— Не хочу выглядеть белой вороной.
Облегченно вздохнув, Элизабет соединила их руки. И пальцы Говарда больно впились в запястье Кристины.
