Не видеть справедливости слов Говарда было трудно. И если бы не высокомерная манера изложения, все это можно было бы сказать друг другу, избежав обвинений, о которых впоследствии придется пожалеть, подумала Кристина. Хотя, по правде говоря, не похоже, что он о чем-нибудь пожалеет. Скорее надо порадоваться тому, что все стало ясно уже на этой стадии.
— Может быть, мне и придется вскоре протянуть Огастесу руку помощи, но не из-за моей жадности, а из чувства долга. Я обещал матери.
— А переспать со мной ты ей тоже обещал?
— Поскольку мы собираемся пожениться, думаю, что она считает это вполне в порядке вещей.
— В отличие от тебя.
— Что ж, в сложившихся обстоятельствах это не так уж далеко от истины.
— Знаешь, я не собираюсь покорно выслушивать, как меня оскорбляют!
Завернувшись в простыню, Кристина грациозным и полным достоинства движением соскользнула с кровати… Во всяком случае, в теории все должно было выглядеть именно так. Но в реальности она зацепилась за что-то ногой и чуть было не свалилась на пол.
К счастью, Говард успел вовремя поддержать ее за локоть.
— Спасибо, — поблагодарила она ледяным тоном.
Говард отпустил ее локоть.
— Насколько я понимаю, ты уходишь.
— Мне просто не остается ничего другого!
Брошенный на нее иронический взгляд заставил Кристину вспыхнуть от негодования.
— Не беспокойся, Кристина, то, что здесь произошло, останется строго между нами. Не сомневаюсь, со временем ты сможешь забыть обо всем.
— Из всех мерзостей, которые ты мне наговорил, это самая гадкая! — воскликнула она, не подумав.
Это пылкое заявление озадачило его.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Откуда я знаю, — чистосердечно ответила Кристина, с трудом сдерживая слезы. — Я не думаю над тем, что собираюсь сказать, а просто говорю это!
Брови Говарда изумленно поднялись.
— Заметно.
— Иди к черту! — выкрикнула она в ярости и, выскочив в коридор, громко захлопнула за собой дверь.
Бертран, идущий навстречу гордо шествующей в свою спальню закутанной в простыню Кристине, даже не моргнул глазом.
— Спокойной ночи, Кристина.
— Спокойной ночи, Бертран.
Кристина, почти не спавшая всю ночь, спустилась к завтраку поздно, выработав стратегию выживания на время пребывания в доме отца. Прежде всего следовало избегать оставаться с Говардом один на один. А уж если это представится невозможным, сократить до минимума все физические контакты, не говоря уже о поцелуях, и наконец вести себя с ним как можно спокойнее и разумнее.
За большим столом в кухне сидели Бертран и Анжелина, красивая женщина, исполняющая обязанности горничной и живущая, как и дворецкий, в комнатах над конюшней. Рядом с ними удобно устроился Говард. Черт побери! Как она могла забыть, что он, подобно ей самой, предпочитает кухню чинной обстановке столовой.
Но отступать было поздно. Задрав подбородок, Кристина продолжила свой путь, несмотря на участившееся сердцебиение и неожиданную слабость в коленях.
— Кофе еще остался? — спросила она, демократично улыбаясь всем присутствующим сразу. Игнорировать Говарда было бы непростительной ошибкой.
Поддерживать непринужденный вид и ничего не значащий разговор было нелегко, и Кристина чувствовала себя разряжающим мину сапером: одно неловкое движение, одна неудачная фраза — и бомба взорвется, все, что накопилось у нее внутри, выплеснется наружу.
Одна мысль об этом леденила кровь в жилах.
Бертран внимательно посмотрел на ее напряженное лицо и натянутую улыбку.
— Значит, ты уже об этом слышала, — сказал он, поднимаясь.
— О чем я должна была слышать?
— Тогда извини… — пробормотал дворецкий, покосившись на Говарда.
Наступило неловкое молчание, как будто все ждали объяснений именно от него. Видя, что он не намерен отвечать, Бертран схватил стоящий на плите кофейник.
— Разумеется, Кристина, как же может не быть кофе.
Кристина нахмурилась. Не надо было быть экстрасенсом, чтобы ощутить сгустившуюся в кухне атмосферу тревожного ожидания. Сердце ее сжалось от нехорошего предчувствия. Может быть, что-нибудь случилось с Элизабет?
— В чем дело? Что я должна была услышать? — Ее вопросительный взгляд невольно остановился на Говарде. — Скажут мне наконец хоть что-нибудь?
Отставив недопитую чашку кофе, Говард усталым жестом запустил пальцы в свою густую шевелюру. Судя по состоянию его обычно аккуратной прически, он делал это уже не в первый раз за утро. Лицо его было мрачнее обычного и — что казалось почти немыслимым — небритым!
— Часа два назад звонили из клиники. — Говард тяжело вздохнул. — Наконец-то они нашли подходящего человека.
— Подходящего?
— Для матери. Так как никто из нас не годится, они отыскали донора костного мозга за границей.
— Говард, но это же замечательно! — просияв, воскликнула Кристина. — А что, разве что-нибудь не так? — неуверенно продолжила она, глядя на остальных.
— Это дает ей шанс.
Не понимая, в чем дело, Кристина недоуменно нахмурилась. И, взяв инициативу на себя, Бертран налил ей кофе.
— Это придаст тебе сил, — пообещал он. — Сначала врачам надо будет определить, готова ли Элизабет для пересадки, верно, Говард?
Тот молча кивнул. Ему понадобилось несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями.
— Верно. Но даже если она готова, а это еще не факт, операция так сильно ослабит ее иммунитет, что она может умереть от простой простуды, — сообщил он каким-то безжизненным голосом. — К тому же трансплантат может не прижиться. Многое может пойти не так, как надо.
Сердце Кристины болело, болело за него, за всех, для кого жизнь без Элизабет станет гораздо беднее. Она понимала, почему Говард не может позволить себе быть оптимистом: он боялся подумать о том, что будет, если его опасения подтвердятся.
— Но надежда есть?
Сверкнув глазами, Говард поднялся.
— Надежда есть всегда, Кристина.
Она взглянула на него с тревогой.
— Ты должен верить в лучшее, — посоветовала она.
Криво усмехнувшись, он отдал ей честь.
— Есть, мэм!
Вот теперь он выглядел несколько лучше, больше похожим на привычного Говарда.
— А как обстоит дело сейчас?
— Огастес с матерью в клинике. Ей должны сделать анализы. Результаты, очевидно, будут готовы к концу дня.
— Ты туда поедешь?
— Собирался, но немного попозже.
