— Не играйте со мной, Лизетта! — предупредил он.
— Это вы со мной играете!
Он взял ее за подбородок.
— Мне не нравится, когда вы проводите время с другими мужчинами.
Признание прозвучало неожиданно, и Лизетта, чувствуя, как все нервы собрались внутри в комок, буквально заставила себя взглянуть ему в глаза.
— У вас нет никаких прав делать такие заявления.
Но ей достаточно было вновь увидеть чувственный изгиб его рта, чтобы понять: ему и не нужны никакие права. Ее сердце мгновенно пустилось вскачь, а за ним и все мысли в голове.
Он будто и не слышал ее слов. — Расскажите мне, как это было у вас с моим отцом.
Ей стало трудно дышать от внутренней боли. Она смотрела на него во все глаза. Боже, чего он от нее хочет? Что ему рассказывать?
На волевом лице Джейка читалось такое напряжение, что она невольно вздохнула.
— Вы и сами знаете, как мы познакомились.
Джейк плотно сжал губы, а взгляд его потемнел. Ей вдруг стало страшно.
— Я хочу услышать это от вас.
Три года назад она пыталась ему объяснить, но он не стал слушать. Теперь это гораздо труднее, и Лизетта очень тщательно выбирала слова.
— Адам часто обедал в ресторане, где я подрабатывала официанткой, тихо начала она, почему-то уже без труда выдерживая его взгляд. — Родители не могли оплачивать мою учебу в университете… Мы подружились… Джейк молча ждал продолжения, и после паузы она снова заговорила:
— Мы подружились, несмотря на разницу в возрасте. Он был очень добр ко мне, и… с ним было так легко. — Ее ясные глаза прямо смотрели на Джейка. — Когда Адам предложил мне выйти за него замуж, я вначале отказалась.
— Но потом он сумел вас убедить.
— Ему было трудно одному, — объяснила Лизетта.
— Черт побери! — взорвался Джейк. — Но вы же не могли весь день с ним сидеть, а вдобавок вечерами вам надо было заниматься!
— Он отдыхал, пока я была на занятиях, а вечера мы проводили вместе. Разговаривали, смотрели телевизор, пока Адам не ложился. Тогда я доставала свои конспекты и учебники.
— Какая идиллия! — протянул Джейк.
Лизетта ненавидела его в этот момент.
— Адам тоже так считал.
— А постель? — цинично осведомился Джейк. — В постели вы тоже ублажали его из чистого великодушия?
Лизетта с гордостью взглянула ему в глаза.
— А вот это уже не ваше дело.
— Не мое? — Джейк точно обезумел. — Не мое? — Он стиснул ее железной хваткой, так что она вскрикнула от боли. — Три года подряд меня сжигала дикая ярость, — задыхаясь, выговорил он. — Из-за вас!.. Все из-за вас! Мог ли я смириться с тем, что вы… и мой отец… Да еще эта женитьба! — Казалось, Джейк готов ее убить и только сдерживается невероятным усилием воли. — Сначала я думал, все дело в деньгах. Однако вы вроде бы и не думали его разорять. Я все ждал, когда же вы откроете свое истинное лицо, но этого так и не произошло. Не буду говорить, кем я вас себе представлял, но ни одна из моих версий не подтверждалась. — На миг его лицо немного смягчилось. — Без сомнения, отец умер счастливым, и за это я должен быть вам благодарен. — Взгляд его снова затуманился. — Вы можете мне объяснить, зачем молодой, красивой женщине губить свою молодость с человеком, который чуть не втрое старше ее?
Лизетта могла ему объяснить, причем доказательно, но вместо этого лишь медленно выговорила:
— Адам был мне небезразличен.
Она видела, что его душу терзает демон сомнения, но не считала себя обязанной помогать ему.
Он сжал ее плечи так, что она подумала: сейчас все кости переломает!
— Что это значит? Вы же были знакомы всего несколько месяцев до свадьбы!
Она покачала головой.
— Вам этого не понять.
— Да, черт возьми, мне не понять!
Лизетта не могла и не хотела объяснять ему истинную причину своего замужества.
— У нас с Адамом были особые отношения, — в конце концов «произнесла она.
— Настолько особые, что вы тут же забываете о них, стоит мне подойти к вам поближе? — с негодованием спросил Джейк.
Она рванулась, пытаясь стряхнуть с себя эти стальные руки.
— Ну, нет, — выдохнул Джейк, — на этот раз вы не сбежите!
Злость закипела в ней с новой силой, заставив позабыть о внешнем достоинстве.
— Вам не удастся меня принудить!
— Вы уверены?
— С вас станется пойти на прямое насилие? — выплюнула она.
Лизетте хотелось ударить его побольнее в ответ на ту боль, что он причинил ей. Но она понимала, что лжет, что ни о каком насилии не может быть и речи, ведь она сама хочет, жаждет близости с ним, как ничего на свете, и это ужасало ее до глубины души.
— Какое насилие? Вы собираетесь отрицать, что хотите меня не меньше, чем я вас?
Ее единственным оружием было холодное презрение; им она и воспользовалась.
— Для меня это недостаточно веская причина, чтобы лечь с вами в постель.
Он ядовито прищурился.
— Нужна более веская? Так назовите ее! Что вы предпочитаете? Наличные? Брильянты?
У Лизетты кровь застыла в жилах.
— Я не продаюсь, — сказала она и не узнала собственного голоса: он звучал откуда-то издалека и словно принадлежал другому человеку.
Джейк долго молчал, глядя на нее почти с ненавистью.
— Все имеет свою цену. Даже вы.
Лизетта чувствовала, что весь ее внутренний мир разлетается на тысячу осколков. Страшно было даже подумать, что будет, если он задержится здесь хоть на минуту.
— Уходите, оставьте меня!
Теперь она ничего не могла прочесть по выражению его лица. И вдруг он еще теснее прижал ее к себе, руки с плеч соскользнули на спину; он душил ее в объятиях. Со стоном отчаяния он впился в губы Лизетты, жестоко царапая и кусая зубами нежную ткань ее рта.
Она хотела закричать, вырывалась, но Джейк на удивление легко расправлялся с ней. Из глубины ее существа поднимались беззвучные рыдания; она ненавидела эту грубую животную силу, которая пыталась ее уничтожить. Видимо, Джейк почувствовал ее отчаяние: безжалостный натиск его губ стал нежнее, движения языка были теперь направлены на то, чтоб раздразнить ее. Руки, мягко ласкавшие спину, спустились к округлостям ягодиц и притянули их к его бедрам.
Во рту у Лизетты все распухло, онемело, но, несмотря на ее сдавленные вздохи, он не собирался оставлять ее в покое. Его язык будто зализывал ей раны и продвигался все дальше в своем возбуждающем путешествии. Лизетта с трудом оторвалась от него, пытаясь перевести дух, а он только еще ниже наклонил голову и стал целовать чувствительную ложбинку ее шеи. — Не надо! — простонала Лизетта.
