, В конце концов, она совсем недавно стала матерью и не успела оправиться от беременности, прошедшей с осложнениями, и тяжелых родов. Был момент, когда врачи считали, что ее не удастся спасти. Если добавить к этому тот факт, что она знала о способностях мужа (о том, что он был некроскопом) и непрерывно мысленно молилась за него, а также если добавить к этому тот факт, что ее новорожденный младенец, как оказалось, обладал теми же, если не более могущественными способностями — такими, что даже среди экстрасенсов отдела он был явным исключением; если же добавить еще тот факт, что Гарри ныне был в полном смысле слова другим человеком — человеком, который нес в своем сознании все прошлое, все воспоминания и привычки Гарри, но пребывал в теле иного человека; и, наконец, если вспомнить, какой чудовищный ужас она пережила в ту самую ночь, встретившись лицом к лицу с этим монстром Юлианом Бодеску, чья внешность превосходила самые ужасные кошмары...
В общем, трудно удивляться, что под таким чудовищным давлением мозг бедняжки сдал! В довершение всего, она не любила Лондон, но не могла вернуться и в Хартлпул — в ее старой квартире на нее непременно обрушились бы жуткие воспоминания. Итак, по мере того, как ее психологическая связь с реальным миром истончалась, а визиты ее к врачам и психиатрам учащались, в одно прекрасное утро она и младенец...
— Они пропали! — громко воскликнул Гарри. — Их здесь не было. Их не было нигде, где я смог организовать поиски. А больше всего мне обидно то, что не осталось никаких предупреждений или хотя бы намеков. Он просто собрался и забрал ее... куда-то. И вы знаете, он ни разу не поговорил со мной! После того первого случая, когда Юлиан Бодеску едва не прикончил нас, он ни разу не обратился ко мне! Он мог бы сделать это: он посматривал на меня так, как обычно посматривают младенцы, и я чувствовал, что он способен заговорить со мной. Но он так и не сделал этого, — Гарри вздохнул и пожал плечами. — Так что, возможно, во всем случившемся он винит меня. Может статься, они оба винят меня. И кто может сказать, что они не правы в этом? Если бы я не вел себя таким образом...
— Да? — Мать его вновь рассердилась. Ей не нравились нотки самообвинения, начинавшие звучать в голосе Гарри. Где же была вся эта тихая сила, которой он, оказывается, умел пользоваться? — Если бы тебя там не оказалось? А если бы Борис Драгошани продолжал жить в России? А если бы Юлиан Бодеску продолжал творить Бог знает какое зло по всей Земле? Все эти мириады мертвых, отверженных, забытых, потерянных, в вечном одиночестве переживающих свои мысли мертвецов. Но ты изменил все это, Гарри, и пути назад нет. Ха! Если бы ты не был тем, кто ты есть на самом деле.
Он покивал, считая, что она, разумеется, права, а потом поднял плоский камешек и бросил его в воду так, что тот запрыгал по поверхности.
— Тем не менее, — сказал он со слегка изменившимся выражением липа, — мне бы хотелось знать, куда они подевались. Я хочу быть уверен в том, что с ними все в порядке. Ты, мама, уверена в том, что ничего не слышала?
— От мертвых? Здесь нет таких, кто не хотел бы тебе помочь. Поверь мне, если бы Бренда и маленький Гарри были... с нами, ты бы первым узнал об этом. Где бы они ни находились, они живы, сынок. В этом ты можешь полагаться на мои уверения.
Он нахмурился и устало потер лоб.
— Ты знаешь, мама, я ничего не понимаю. Если кто-то и способен их найти, то это только я. А мне не удалось обнаружить даже и следа! Когда они исчезли, я поднял на ноги людей из отдела. И они не смогли найти их. Пара экстрасенсов даже осторожно пыталась предложить мне идею, как ты понимаешь, конечно, с соблюдением правил приличия, что Бренда и малыш мертвы. К тому времени, как я передал работу Дарси Кларку, то есть спустя шесть месяцев, все, казалось, были уверены в том, что они умерли.
— Теперь в отделе есть люди, которые способны найти кого угодно и где угодно — определители улавливают психические эманации на другом конце света, но и они не смогли найти моего сына. А способности маленького Гарри были гораздо, гораздо сильнее, чем мои. Ну, твой народ (он имел в виду Великое Большинство бесчисленных мертвых людей) заявляет, что те люди живы, что они должны быть живы, поскольку они не числятся среди мертвых. И я знаю, что никто из вас никогда не солгал мне. Так что я думаю: если они не умерли, если они не находятся здесь, где я могу найти их — так где, черт побери, они находятся ? Вот что разъедает меня изнутри.
Он чувствовал, что она кивает, ощущал, что она горюет вместе с ним.
— Я знаю, сынок, знаю.
— А что касается их физических поисков, — он продолжал, словно не слыша ее, — есть ли еще уголок мира, где я не искал их. Но если их не может найти отдел, то какие шансы на это у меня ?
Мать Гарри слышала все это и раньше. Теперь это было его навязчивой идеей, единственной страстью в жизни. Он стал похож на азартного игрока, прилепившегося к рулетке, единственной мечтой которого является находка выигрышной системы, которой на самом деле не существует. Он провел почти пять лет в поисках и еще три года планируя различные стадии поисков. Без всяких результатов. Она старалась помогать ему во всех начинаниях, но пока перед ним простиралась долгая, горько разочаровывавшая его дорога...
Гарри встал и стряхнул с брюк пыль.
— Сейчас я возвращаюсь в этот дом, мама. Я устал. Я чувствую себя так, как чувствовал бы после трехчасового допроса. Мне, сдается, пошел бы на пользу хороший долгий отпуск. Время от времени мне кажется, что было бы хорошо, если бы я мог перестать думать. О них, во всяком случае.
Она понимала, что он имеет в виду: он дошел до конца пути и теперь некуда было направлять поиски.
— Совершенно верно, — согласился он, отвернувшись от берега реки, — искать больше негде, да и в любом случае особого толку от этого нет. Нет особого толку делать еще что-нибудь.
Идя опустив голову, он наткнулся на кого-то, кто немедленно подхватил его под руку, чтобы удержать от падения. Поначалу Гарри не узнал этого человека, но узнавание не замедлило себя ждать.
— Дарси? Дарси Кларк? — Гарри начал было улыбаться, но почувствовал, что улыбка получается кислой. — Ну да, Дарси Кларк, — уже медленнее произнес он. — И ты не появился бы здесь, если бы я не был зачем-то вам нужен. Мне кажется, я достаточно ясно дал понять вашим людям, что покончил со всем этим.
Кларк изучал его лицо — лицо, хорошо знакомое еще по тем временам, когда оно принадлежало другому человеку. Теперь на нем появилось больше морщин и больше характерных черт. Не то, чтобы у Алека Кайла в свое время не было характера, просто со временем на эту плоть наложился отпечаток самого Гарри. Кроме того, давали знать о себе усталость и тяжелые переживания.
— Гарри, — сказал Кларк, — мне показалось, что ты разговариваешь с самим собой и речь идет о бессмысленности каких-то действий. Ты действительно так себя чувствуешь?
— И давно ты шпионишь за мной? — резко спросил Гарри.
Кларк был обескуражен.
— Я просто стоял здесь возле стены, — сказал он. — И вовсе не собирался шпионить. Но мне... не хотелось мешать тебе, вот и все. Я хочу сказать, там ведь лежит твоя мать, не так ли?
