Я на миг задумалась — может, мне стоило бояться, а не злиться? Майкл ведь насильно посадил меня в машину и повез неизвестно куда против моей воли. Это все равно что похищение. Я прислушалась к себе повнимательнее, пытаясь понять, боюсь ли я.
Нет. Я была просто в бешенстве.
Сразу за кампусом мы свернули на маленькую улочку. Вокруг стояли очень аккуратные дома постройки начала двадцатого века. Мы подъехали к одному из самых красивых. У него были пологая щипцовая крыша, черные ставни и широкое крыльцо.
Майкл вышел из машины и открыл передо мной дверь. Он взял мой рюкзак и направился к дому, а я и не пошевелилась. Поняв, что я за ним не пошла, Майкл развернулся к машине и фыркнул, сдувая волосы со лба:
— Эмерсон? Не заставляй меня тащить тебя насильно.
И я пошла за ним в дом.
Следуя за Майклом на цыпочках, я вошла в дверь и после темной прихожей попала в комнату с высоким потолком со сложной лепниной и деревянным полом. В противоположном ее конце стоял стол красного дерева, на котором располагалось невероятное количество ноутбуков и чашек с кофе различной степени наполненности.
Майкл положил мой рюкзак на маленький столик и плюхнулся на один из кожаных диванов.
— Мне сесть? — поинтересовалась я, показывая на пустое место рядом с ним. Кожа на диване напоминала старую бейсбольную перчатку. — Или на крыльце подождать?
Майкл протянул ко мне руку, схватил за рукав и усадил меня рядом с собой. Чуть ближе, чем мне самой этого хотелось бы в тот момент, но я отодвигаться не стала.
— Ты, наверное, до сих пор злишься.
Майкл склонил голову набок, посмотрел на меня и недовольно скривил губы.
— Нечестно все это, — защищалась я. — Ты от меня что-то скрываешь. Причем то, что касается меня самой. И мне это известно, и тебе это известно, так почему же мы это не обсуждаем?
— Тебе разве не хватило информации о твоих способностях?
— Майкл, ее я уже переварила. И настолько хорошо переварила, что она скоро выйдет большим куском го…
— Не надо мне грубить. — Глаза его сверкнули, предупреждая меня о том, что он говорит всерьез.
— Я не грублю, я злюсь, — процедила я сквозь зубы. — А ты рискуешь здоровьем, если не расколешься.
— Я тебя серьезно недооценил.
— И что ты этим хочешь сказать?
Какое-то время Майкл смотрел на меня.
— Ты настолько смелая, что подвергаешь себя опасности. Ты и не представляешь, как ты сегодня рисковала. — Он встал и начал расхаживать перед диваном из стороны в сторону. — В том доме…
— Ты о чем? Давай без загадок, — резко сказала я.
Майкл, словно защищаясь, поднял плечи. Вся его злость моментально прошла.
— Если бы с тобой сегодня что-нибудь случилось, виноват в этом был бы я. Калеб предупреждал меня, что не стоит относиться к тебе как к ребенку, но я его не послушался. Прости.
Видно было, что он с трудом подбирал слова.
— Больше я без тебя ничего не могу сделать. — Майкл сжал руки за головой и закрыл глаза. — Ты сегодня подслушала наш с Калебом разговор о…
— Майкл? — раздался тихий голос из прихожей.
Он резко опустил руки и открыл глаза:
— Доктор Рукс?
В комнату вошла женщина. Офигенной красоты. Безупречная бронзовая кожа, очень коротко стриженные темные волосы. Возможно, с прической она просто не заморачивалась, потому что лицо у нее было несравненное. Я в изумлении вытаращила на нее глаза, надеясь, что челюсть у меня не очень сильно отвисла.
— Эмерсон, я хочу познакомить тебя с доктором Рукс. Она — физик-теоретик, преподает в колледже. Еще она в некотором роде глава семьи.
Я что-то сомневалась, что свет видывал физика-теоретика и главу семьи такой красоты. Мне показалось, что ей под тридцать, она была высокой, с тонкими чертами лица и большими выразительными глазами. Когда она повернулась ко мне и улыбнулась, я заметила у нее в носу крохотное колечко и совсем уж удивилась.
— Рада познакомиться. — Услышав ее голос, я подумала о теплых солнечных лучах и тропическом бризе. — Ты останешься у нас на ночь? — озадаченно спросила женщина.
Я и не знала, что ответить, и посмотрела на Майкла. Он бросил взгляд на висевшие в углу дедушкины часы.
— Уже почти полночь, — сказал он мне. — Наверное, тебе следует позвонить Томасу.
Я сидела неподвижно.
— Прошу тебя. Не хочу, чтобы у тебя или у меня были неприятности.
— Я позвоню, хотя мы еще не закончили. Я скажу ему, чтобы не ждал меня раньше завтрашнего утра. — И встала, чтобы достать из рюкзака мобильник. Пусть только Майкл попробует мне возразить. Я сама удивлялась собственной дерзости. — Или тебе такое решение не по вкусу?
— Это твоя жизнь.
Когда я направилась к двери, доктор Рукс улыбнулась.
А Майкл — нет.
Я вышла в прихожую, чтобы позвонить брату, и принялась трясущимися руками нажимать на кнопки. Томас не ответил. Я обрадовалась и оставила ему короткое голосовое сообщение. Лучше уж молить о прощении, чем просить разрешения и все такое. Когда я вернулась в комнату, доктор Рукс с Майклом о чем-то яростно перешептывались.
— Э… мы обсуждали, где ты будешь спать, — объяснил Майкл, и они разошлись в стороны. Но к его лицу подступила краска, и я поняла, что это не так. — Доктор Рукс надует тебе матрас у себя в комнате.
— Это на втором этаже. — Она указала на мой рюкзак: — Готова?
Я посмотрела на Майкла. Я не хотела устраивать сцену, но сдерживаться было выше моих сил.
— Ты иди, — сказал он ей. — А я приведу Эмерсон через некоторое время. Нам надо кое-что обсудить.
Глава двадцать вторая
— Держи. — Майкл подал мне высокий стакан с ледяной водой, который он принес с кухни, и сел рядом со мной на диван. — Есть точно не хочешь?
— Хватит время тянуть. Я хочу получить ответы на свои вопросы. — Я прижала дно стакана к ноге, наблюдая за тем, как по его стенкам стекают капли конденсата, вырисовывая у меня на джинсах мокрое и холодное кольцо. — Ты уже начал говорить что-то про Калеба.
— Да, про Калеба. — Он протяжно выдохнул. — Фамилия у него Баллард. Он сын Лайема Балларда.
Осмыслила услышанное я не сразу. Но когда до меня дошло, у меня просто челюсть отвисла.
— Того самого, который основал «Песочные часы»?
— Того самого. Лайем Баллард был моим ментором. Это он погиб полгода назад.
— Майкл, — выдохнула я. Я не стала говорить, как мне жаль. Мне кажется, нет смысла сожалеть о том, что тебе не подвластно.
В его взгляде снова появилась грусть вперемешку со злобой, которую я уже видела, когда он впервые сообщил мне о том, что потерял Лайема.
