Несмотря на кажущуюся резкость и чрезмерную деловитость, ньюйоркцы стараются уважать друг друга, и это в первую очередь выражается в соблюдении формальностей и правил, которые мало-помалу формируют поле взаимной приязни. Так, входя в автобус через переднюю дверь (особенно если это большой автобус-экспресс), все пассажиры как один здороваются с водителем, получая в ответ дежурное «Hello sir/madam!»; в том же самом автобусе не принято говорить по мобильному телефону, и если кто-то, не дай бог, не ограничится парой фраз и начнет обстоятельно беседовать, он будет моментально «зашикан» другими пассажирами, потому что правила есть правила.
С недавнего времени в парках и на пляжах Нью-Йорка запретили курить – само собой, не все встретили эту новость с энтузиазмом, но даже заядлые курильщики не станут нарываться на скандал и потушат сигарету при входе в парк – из уважения к правилам и своим братьям-ньюйоркцам. Когда это правило только входило в обиход, я несколько раз становилась свидетелем его демонстративно вежливого разъяснения иностранцам, которые по привычки фланировали по аллеям с сигареткой в руках. Причем разъяснениями занимались обычные прохожие, которые неделей раньше бы и глазом не моргнули – потому что неделю назад такого запрета не было, а теперь – есть.
Даже в отношении к домашним питомцам чувствуется элементарное уважение их желаний: за все те годы, что я прожила в Нью-Йорке, я не видела, чтобы хозяин поторапливал собаку, увлекшуюся обнюхиванием куста, или, не дай бог, тащил ее на поводке. «Собака – тоже человек, время прогулки – ее время, а я всего лишь сопровождающий», – читается в поведении нью-йоркских собачников.
Про общение с детьми в общественных местах я даже не стану распространяться и только скажу, что нам бы стоило многому поучиться у нью-йоркских мам и нянь. Нью-йоркские родители пытаются найти общий язык даже с самым капризным и взбалмошным ребенком; сами языковые формы, используемые в общении с детьми, демонстрируют, что у ребенка всегда остается выбор – по крайней мере, у него есть возможность отказаться от предложенного взрослым варианта: «Why don’t you…» «I suggest you…» «How about you…» (Почему бы тебе не…, Я предлагаю тебе…, Как насчет того, чтобы…). Главное, по мнению родителей и педагогов, обеспечить ребенку безопасность: надеть на него шлем, если он катается на самокате или велосипеде, и не приводить на площадку для детей более старшего возраста, а дальше будь как будет. Может лизать перила, съезжать с горки вниз головой, насыпать песок себе в штаны – главное, чтобы ему было весело – «kids should have fun».
Fun – краеугольный камень воспитания
Понятие «fun» вообще ключевое в воспитании молодого поколения в США. Те, кто был воспитан в спартанских традициях советских школ и детских садов, не понимают, как можно превращать все – от учебы до спорта – в цирк и балаган. Нас учили, что веселье и труд находятся на двух противоположных концах этического спектра. «Делу – время, потехе – час». Преодоление себя и лишения – вот достойный путь. Ответом на любые попытки «фана» было строгое лицо учительницы: «Вам бы все хиханьки да хаханьки!»; ну а когда американская мама встречает ребенка после тренировки, она не спрашивает «ну и кто выиграл?», «а ты сколько забил?»; она спрашивает: «Did you have fun?» («Тебе было весело?»)
О криках и шлепках – по крайней мере в публичном месте – речи вообще не идет. Хотя не все сторонники «традиционных» методов воспитания принимают такой стиль общения с детьми на ура. Моя маникюрша мексиканского происхождения как-то раз рассказала мне историю своей подруги: заработав энную сумму денег, подруга вызвала к себе в Нью-Йорк из Мексики дочь, которая жила в ту пору с бабушкой. Девочка пошла в американскую школу и, судя по всему, с радостью переняла свободную манеру общения с родителями, свойственную ее одноклассникам. И когда мама в один прекрасный день отвесила дочери оплеуху за какую-то провинность, та недолго думая позвонила в полицию и пожаловалась на мать. После предупреждения со стороны полицейских и службы опеки мать предпочла отправить дочь от греха подальше обратно в Мексику – она оказалась не готова поступиться «патриархальными» методами воспитания, а к домашнему насилию здесь относятся очень сурово.
Вы бы видели лицо воспитательницы, когда я привела сына в сад с кровоподтеком на пол-лица! Она поинтересовалась, что произошло, и ее вопрос не был простой формальностью. Она жаждала моих подробных объяснений. Мне пришлось в деталях поведать о том, как накануне вечером на бедного ребенка обрушилась книжная полка, на которую он решил забраться, как на гору. Заверив воспитательницу, что синяки поверхностные и сотрясения нет, я пообещала закрепить полку понадежнее, чтобы подобное не повторилось. Сын стоял рядом и солнечно улыбался – к сожалению, тогда он еще не говорил по-английски, иначе, я думаю, воспитательница попросила бы его представить свою версию произошедшего. Не знаю, как вас, а меня такое отношение не раздражает, а скорее радует. И полку мы, кстати, закрепили после этого случая так, что ее теперь можно повалить лишь вместе со стеной.
Что такое хорошо, или Doing the right thing
Как бы то ни было, люди, с малых лет сознающие, что у них есть выбор, вырастают, как правило, неплохими людьми. Вопреки распространенному мнению, жителей «города желтого дьявола» интересуют не только деньги, но и этический аспект своего существования. Делание благих дел или осознание того, что ты делаешь что-то хорошее, американцы обозначают емкой фразой «doing the right thing». Так вот, для ньюйоркцев doing the right thing – не пустой звук. Многочисленные волонтерские организации не испытывают недостатка в кандидатах: пенсионеры помогают поддерживать порядок в городских садах и парках, хозяева кафе и продовольственных магазинов традиционно жертвуют нераспроданный за день хлеб и другие продукты малоимущим, старшеклассники в свободное время дополнительно занимаются с младшими школьниками, состоятельные дамы безвозмездно сдают свои вещи в специализированные thrift stores (комиссионные магазины), чтобы вырученные с их продажи деньги пошли на нужды больниц и домов престарелых, а простые люди относят ненужную одежду в специальные контейнеры, из которых она попадает нуждающимся и бездомным. Осознание того, что ты трудишься не только ради себя и своей семьи, но и «отдаешь долги обществу» (по-английски это так и звучит – «giving back») греет многих ньюйоркцев, независимо от их возраста, вероисповедания и уровня достатка.
Во времена стихийных бедствий или чрезвычайных ситуаций ньюйоркцы и вовсе проявляют редкое великодушие и ответственность за ближних: из подобных событий, произошедших на моих глаза, мне особенно запомнился ураган «Сэнди» 2012 года. Когда весь нижний Манхэттен был затоплен и на несколько дней обесточен, люди организовывали патрули и обходили квартирам многоэтажек, чтобы удостовериться, что в них не остались без связи и поддержки старики или люди с ограниченной мобильностью, носили им по лестницам питьевую воду и продукты на 20–30-й этаж; в магазинах организовывались пункты зарядки мобильных телефонов от генераторов – причем не по приказу сверху, а по инициативе владельцев; во время перебоев с бензином люди кооперировались в группы и делили личный транспорт. Отношения к испытаниям как к общей проблеме, наверное, идет от осознания себя частью neighborhood – сообщества соседей, которые должны дорожить друг другом и заботиться о своих. И это сознание по-прежнему живо в жителях одного из самых крупных мегаполисов планеты; ньюйоркцы умеют одновременно чувствовать себя частью огромного целого и мыслить локально – в терминах квартала, улицы, церковного прихода или клуба болельщиков местной команды. Эта способность чудесна сама по себе, но с чисто практической точки зрения она помогает ньюйоркцам расцветать и крепнуть в не самом простом для выживания городе мира.
