Впрочем, справедливости ради следует заметить, что подоплёкой всего этого были не только дела амурные. Как раз в 1626 году младший брат короля Гастон был объявлен дофином (наследником престола), ибо у королевской четы всё ещё не появилось детей. У врагов кардинала де Ришелье тут же возник план его убийства, а также отстранения бездетного Людовика XIII от власти. Заговорщики прочили на престол Гастона и хотели добиться от римского папы развода Анны с Людовиком с тем, чтобы выдать её за нового короля. Однако планам заговорщиков не суждено было сбыться (та же герцогиня де Шеврёз, например, за это была отправлена в ссылку в город Тур, который она смогла покинуть лишь в 1637 году, переодевшись в мужчину).
Естественно, Анна Австрийская мечтала отомстить кардиналу, и не было, казалось, ни одного заговора против него, в котором прямо или косвенно она бы не участвовала. В частности, в 30-е годы она сошлась с герцогом Генрихом де Монморанси, поднявшим мятеж против Ришелье, но и тот был казнён в Тулузе 30 октября 1632 года.
Забегая вперёд, скажем, что в 1637 году, на гребне успехов австро-испанской армии в Тридцатилетней войне, Анна Австрийская активно готовилась низвергнуть ненавистного ей кардинала де Ришелье. Она даже пыталась подбить на это Людовика XIII, но явно переоценила свои возможности. Обо всей этой истории мы ещё расскажем, а пока ограничимся лишь тем, что отметим: кукловодом в ней, как всегда, оказался наш герой.
Что касается знаменитой истории с бриллиантовыми подвесками, то это не была целиком и полностью фантазия Александра Дюма. Впервые эту историю рассказал друг королевы Франсуа де Ларошфуко. В своих "Мемуарах" он пишет:
"Герцогиня де Шеврёз вскоре покинула двор английского короля и вместе со своим мужем герцогом вернулась во Францию; она была встречена кардиналом как лицо, преданное королеве и герцогу Бекингэму. Тем не менее он пытался привлечь её на свою сторону и заставить служить ему, шпионя за королевой. Больше того, на какое-то время он даже поверил, что госпожа де Шеврёз благосклонна к нему, но при всём этом, не очень полагаясь на её обещания, принял и другие меры предосторожности. Он захотел принять их также и в отношении герцога Бекингэма; и, зная, что у того существует в Англии давняя связь с графиней Карлейль, кардинал, разъяснив графине, что их чувства сходны и что у них общие интересы, сумел так искусно овладеть надменной и ревнивой душой этой женщины, что она сделалась самым опасным его соглядатаем при герцоге Бекингэме. Из жажды отомстить ему за неверность и желание стать необходимой кардиналу, она не пожалела усилий, чтобы добыть для него бесспорные доказательства в подтверждение его подозрений относительно королевы. Герцог Бекингэм, как я сказал выше, был щёголем и любил великолепие: он прилагал много стараний, чтобы появляться в собраниях отменно одетым. Графиня Карлейль, которой было так важно следить за ним, вскоре заметила, что с некоторых пор он стал носить ранее неизвестные ей бриллиантовые подвески. Она нисколько не сомневалась, что их подарила ему королева, но, чтобы окончательно убедиться в этом, как-то на балу улучила момент поговорить с герцогом Бекингэмом наедине и срезать у него эти подвески, чтобы послать их кардиналу. Герцог Бекингэм в тот же вечер обнаружил пропажу и, рассудив, что подвески похитила графиня Карлейль, устрашился последствий её ревности и стал опасаться, как бы она не оказалась способной переправить их кардиналу и тем самым не погубила королевы. Чтобы отвести эту опасность, он немедленно разослал приказ закрыть все гавани Англии и распорядился никого ни под каким видом не выпускать из страны впредь до обозначенного им срока. Тем временем по его повелению были спешно изготовлены другие подвески, точно такие же, как похищенные, и он отправил их королеве, сообщив обо всём происшедшем. Эта предосторожность с закрытием гаваней помешала графине Карлейль осуществить задуманное, и она поняла, что у герцога Бекингэма достаточно времени, чтобы предупредить выполнение её коварного замысла. Королева, таким образом, избегла мщения этой рассвирепевшей женщины, а кардинал лишился верного способа уличить королеву и подтвердить одолевавшие короля сомнения: ведь тот хорошо знал эти подвески, так как сам подарил их королеве".
Вот и вся история, и в ней нет места каким бы то ни было мушкетёрам. Впрочем, и без них она достаточно спорна, неясна и противоречива.
Есть мнение, что королева действительно подарила герцогу Бекингэму бриллиантовые подвески. Но не в Париже, как утверждает Александр Дюма, а в Булони, где отъезжавшим в Англию предстояло подняться на борт корабля. Королева плакала, Бекингэм плакал, а шпионы кардинала де Ришелье поспешили донести своему начальнику, что потерявшая от любви голову Анна преподнесла своему любовнику аксельбант с двенадцатью подвесками — подарок её венценосного супруга. Подобное "художество" можно объяснить лишь тем, что испытанное наконец-то Анной блаженство совершенно лишило её осторожности, ведь было очевидно, что блистательный герцог не спрячет подвески в шкатулку, чтобы тайком ими любоваться, а станет их носить.
Впрочем, недаром французский философ Дени Дидро говорил, что "любовь часто отнимает разум у того, кто его имеет". При этом, правда, он добавлял, что любовь даёт разум тем, у кого его нет, но последнее в данном случае не про Анну с Бекингэмом…
Поступок этот действительно выглядит по-ребячески легкомысленным и неосторожным. Ну почему бы, скажем, не подарить любимому какой-нибудь перстень, серьги или браслет? В общем, любую дорогую вещь, но не такую уникальную? По всей видимости, потому и подарила, что испытала уникальные (для себя, разумеется) ощущения. В таких случаях королевы мало чем отличаются от простых смертных, и творят они порой ничуть не меньшие глупости.
Франсуа де Ларошфуко никак не объясняет, как выросшая при знаменитом своими интригами испанском дворе королева Анна могла до такой степени потерять бдительность, что рискнула расстаться с драгоценностью, подаренной ей самим королём, вместо того чтобы ограничиться любой другой вещью меньшей значимости.
Неудивительно, что возвращение Анны Австрийской в Париж было сильно омрачено грубой холодностью со стороны её законного супруга. Ему явно сообщили обо всём, что произошло в Амьене, и, как утверждают многие, к раздуванию королевского гнева приложил руку кардинал де Ришелье. Во всяком случае, как отмечает Мишель Дюшен, он "явно не делал ничего, чтобы уладить это дело". Да и зачем ему было здесь что-то улаживать. Напротив, хитроумный кардинал всегда умел из всего извлекать выгоду — даже из чужих заблуждений страсти и ума.
Мишель Дюшен уверен, что кардинал де Ришелье, чьи гордыню и самолюбие явно задели, был о герцоге Бекингэме "дурного мнения". Он считал его человеком "не особенно благородным по рождению, но ещё менее благородным по духу", человеком "дурного происхождения и ещё более дурного воспитания". Он и в самом деле считал, что король Англии напрасно доверил управление государством этому выскочке и пустозвону, слабо представлявшему себе политический и экономический контекст происходивших в Европе событий. Сам же кардинал де Ришелье разбирался в этом самым доскональным образом.
Когда кардинал де Ришелье умер, он так и унёс с собой тайну: на самом ли деле была история с подвесками и правда ли, что он сам был влюблён в Анну Австрийскую?
