– Ты работаешь на Марион Хаткинс?
Подобный вопрос застал его врасплох. Поняв, что ситуация может осложниться, он задумался, тщательно подбирая слова.
– Нет, с Марион Хаткинс мы не связаны. Я работаю самостоятельно. Причем должен сохранять в тайне свою принадлежность к полиции.
– Тимоти Леннокс… – Джесси недоверчиво скривила губы.
– Так точно, мэм.
– Это твое настоящее имя? – В ее глазах полыхала злость.
– Настоящее.
– Ты уверен?
– Естественно! – отрезал Тимоти.
– А если хорошенько вспомнить?
Ему нестерпимо захотелось снять парик, уродливые очки и вытащить подушечки из-за щек. В этом наряде он чувствовал себя отвратительно. Подумать только, на этом клочке суши в океане ему действительно пришлось соприкоснуться с мечтой. Жаль только, что все заканчивается так обыденно и низко.
– Повторяю: меня зовут Тимоти Леннокс, – уже более жестко сказал он. Теперь, когда ей стало известно о его принадлежности к полиции, ему не оставалось ничего другого, как рассказать правду, хотя бы частично. – Мой отец был на той лодке, которая взорвалась здесь недавно.
Ее глаза округлились, в них отразились изумление и испуг.
– Значит, он преступник?
– Ты смотришь на меня так, будто бы я втянул тебя, такую невинную, честную и беззащитную, в страшную переделку.
– А разве не так? – спросила Джесси холодно и недружелюбно.
Если бы она только знала!
– Послушай, это ты, кажется, проникла без разрешения в мой дом, – напомнил Тимоти. – А еще предъявляешь мне какие-то претензии?
– И что ты собираешься делать? Подать на меня в суд?
Он ответил не сразу. В данную минуту, когда душу томила обида и злость, ему хотелось заставить ее помучиться, но, естественно, не таким образом. Не стоило также привлекать к себе внимание Марион Хаткинс.
– Подавать на тебя в суд мне ни к чему. – Она долго и пристально смотрела на него.
– Ты готов честно и без лишних прикрас объяснить, что происходит? – Ее глаза вдруг негодующе вспыхнули, между бровей залегла складка. – Хотя теперь и так все понятно! Вот почему ты крутился возле меня! Пытался выведать подробности об этом проклятом взрыве! Засыпал меня вопросами о том, что я видела!
Вообще-то это не совсем соответствовало действительности, но он не стал разубеждать ее.
– Мой отец работает в управлении полиции Джексонвилла…
– И ты тоже служишь в полиции Джексонвилла? – Она задала свой вопрос таким надменно-недоверчивым тоном, что ему стало не по себе.
– Я пытаюсь рассказать тебе о тем, о чем ты просишь. Не перебивай меня, – спокойно и строго сказал Тимоти.
Ее щеки залились краской стыда. Он видел, как напряглось ее лицо, как нервно задергалась жилка на виске.
– Прости… – пробормотала она. – Продолжай, пожалуйста. Твой отец работает в управлении полиции Джексонвилла…
– По моим предположениям, он задумал самостоятельно распугать какое-то дело, поэтому связался с теми людьми, которые тоже были на «Хоупе». Лодка зарегистрирована в джексонвиллском яхт-клубе.
– Про каких людей ты говоришь? Кто они?
– Не знаю. Я приехал сюда, чтобы все выяснить. Моя семья очень рассчитывает на меня.
Джесси вскинула голову.
– Семья? – Она скептически подняла бровь и скривила губы.
– Я ведь рассказывал тебе о своих братьях: Генри и Филипе. Они тоже копы. Мама с ума сходит от переживаний. – Он тяжело вздохнул и провел рукой по парику.
– И все это – правда? – Джесси недоверчиво смотрела на, него, склонив голову набок.
– Что?
– Все те истории о дружной семье, которыми ты так увлеченно потчевал меня?
Тимоти молча кивнул. Его сердце на мгновение сжалось от тоски: в памяти всплыли те чудные мгновения, когда он рассказывал ей о самых дорогих для него людях. Она слушала внимательно и, казалось, стала полностью доверять ему, то есть Берту Сайресу.
Джесси, по-видимому, думала о том же самом с обидой и болью. Он понял это, заметив, как дрогнули ее губы, как плотно сжала она зубы и приподняла подбородок.
Хватит, не поддавайся глупым эмоциям! – скомандовал себе Тимоти, чувствуя, что сердце тает и обливается кровью. Он напомнил себе о том, что эта красотка дала обещание выйти замуж – пусть просто на словах – совершенно другому мужчине. Конечно, этим мужчиной был тоже он, но ей-то об этом ничего не известно! Она польстилась на большие деньги, проявила себя во всей красе, показала, что готова продаться за возможность заполучить этот проклятый замок!
– А в чем, собственно, дело? – спросил Тимоти несколько насмешливым тоном, давая волю накопившейся злобе, вернее, десятой ее части.
– Ты еще спрашиваешь? – Джесси широко распахнула глаза и окинула его раздраженным взглядом. – Дело в том, что ты солгал мне. – Она выдержала многозначительную паузу. – Берт Сайрес.
Он уставился на нее в полном изумлении.
– Я солгал?
Вместо того чтобы ответить, она резко отошла от комода в направлении двери и принялась искать что-то в своей сумке.
– Проверяй тщательнее. Не дай Бог, забудешь ключи, – съязвил Тимоти.
Ему вдруг показалось, что в ее глазах блеснули слезы.
Она шмыгнула носом.
– А я думала, что ты…
– …Простофиля Берт Сайрес? – закончил Тимоти ее фразу, ухмыляясь и отгоняя от себя нестерпимое желание приблизиться к ней. Нет, нельзя допускать ничего подобного. Он прекрасно знает, что в таком случае просто не сдержится и схватит ее, опьяненный исходившим от нее дурманящим запахом. – Ты принимала меня за поэтичного, романтичного дурачка. Пай-мальчика, которого не стыдно привести для знакомства с мамочкой, верно?
– Моя мамочка умерла! – отрезала Джесси, приводя его в жуткое замешательство.
– Извини, – пробормотал он, потупив взгляд.
Последовало напряженное молчание.
– К сожалению, вы неправильно меня поняли, мистер Леннокс, – процедила сквозь зубы Джесси. – Мне нравился Берт Сайрес.
Но ты предпочла ему русоволосого незнакомца, которому позволяла вытворять с собой все, что бы он ни пожелал! – подумал с горечью Тимоти, но вслух произнес лишь единственное слово:
– Неужели?
– Да! Берт нравился мне. Он был добрым, отзывчивым, понимающим…
Она гордо откинула назад волосы, бросила на него презрительный взгляд и направилась к двери. Тимоти молча выругался: как он и предполагал, исходивший от нее запах подействовал на него завораживающе. В тот момент, когда она проходила мимо, он резко подался вперед и схватил ее за тонкое запястье.
