Но именно в этом-то и была загвоздка. Весь день Рэндалл пытался заставить себя заказать билет по телефону, твердя, что все обернулось к лучшему. Проведи он с Шэрон еще немного времени, мог бы наделать глупостей — влюбиться, чего доброго. А это уж никуда не годится.
Черт! И о чем я только думаю! — мысленно выругался Рэндалл. Я не могу влюбиться ни в кого. Более того, это чувство мне не доступно. Если вообще существует.
И все же день давно перевалил за половину, а он так и не двинулся с места. Мысль никогда больше не увидеть Шэрон наполняла его ужасом и отчаянием.
Но эта женщина никогда ему и не принадлежала. Их отношения были обречены с самого начала. Кто она, а кто он…
Не обращая внимания на голос разума, Рэндалл встал, поднял брошенный Шэрон детский костюмчик и отправился в соседний дом. Неважно, что она зла на него. Ребенок не виноват, пускай носит его. А он заодно узнает, что случилось у будущей матери.
Несколько часов назад Шэрон вернулась из колледжа, но ни одного ученика так и не появилось. А ведь они всегда приходят по пятницам и вторникам. Странно…
Постучав пару раз и не получив ответа, Рэндалл крикнул:
— Шэрон! Я знаю, что ты дома. Я все равно не уйду, пока не поговорю с тобой!
Время текло, и он начал волноваться. Шэрон не из тех, кто прячется, даже будучи очень зла. Тем более открыла бы, чтобы прогнать его с порога.
Терзаемый дурными предчувствиями, Рэндалл вошел в дом и отправился искать хозяйку. Через некоторое время он обнаружил ее… в постели. Это в пять-то часов вечера!
— Что случилось?
Не ожидая приглашения, он переступил порог спальни и подошел к кровати. Молодая женщина полулежала на подушках под голубой простыней, одетая в белую хлопковую ночную рубашку. Темные волосы рассыпались по плечам, лицо казалось очень бледным, несмотря на загар. Рэндалла охватил внезапный страх за нее и за ребенка.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Я думал, что ты уехал.
— Я уже собрался, если это тебя утешит.
Рэндалл присел на краешек кровати. И Шэрон «одарила» его предостерегающим взглядом.
— Я бы больше утешилась, если бы увидела твою спину.
Ее глаза покраснели, словно она долго плакала. А Рэндаллу не хотелось, чтобы эта женщина плакала из-за кого бы то ни было, а не только из-за него…
— Еще увидишь. Но только после того, как расскажешь, что произошло. Твои ученики должны были появиться час назад.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросила Шэрон.
— Потому что сегодня вторник, а они приходят по вторникам и пятницам.
— Ты запомнил или занес это в мое досье? — издевательским тоном спросила молодая женщина.
— Перестань. Стервозность совсем не в твоем духе. Ты слишком хорошая, чтобы это выглядело убедительно.
Шэрон подняла на него взгляд, и Рэндалл увидел, что ее глаза полны боли.
— Зачем ты продолжаешь лгать мне? Или преуспевающие бизнесмены делают это так часто, что забывают, где ложь, а где правда?
— Я заслужил такие слова, только поэтому и терплю их. Но если хочешь знать, мне очень не нравилось говорить тебе неправду. Я все время жалел, что начал.
— Тем не менее продолжал в том же духе. — Шэрон устало вздохнула и добавила: — Почему бы тебе не уйти?
Рэндалл скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что не двинется с места, пока не получит ответы на все вопросы.
— Что-то не в порядке с ребенком?
Шэрон закусила губу и отвернулась, прежде чем прошептать:
— Нет. Пока что.
— Что значит «пока что»? Выходит, что-то все-таки не так.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— У меня возникли проблемы, и врач велел мне лежать в постели.
Рэндалла охватило чувство, похожее на панику, но показывать это было никак нельзя. Он плохо представлял, как протекает беременность, но знал, что будущих матерей нельзя волновать.
— Какие проблемы?
Шэрон глубоко вздохнула и начала рассказывать. Видимо, потребность поделиться своими тревогами перевесила желание послать Рэндалла ко всем чертям.
Он слушал ее с таким неподдельным вниманием, что молодая женщина почти поверила в его доброе к ней отношение. Но потом в голову пришла мысль, наполнившая ее ужасом: а вдруг Рэндалл хочет отнять у нее ребенка, когда тот родится? Это ведь все же член его семьи…
— Словом, врач говорит, что малыш будет здоровее, если я смогу носить его еще по крайней мере две недели. Поэтому мне и велено лежать в постели.
— Но почему же ты не в больнице? — возмущенно спросил Рэндалл. — Это же настоящее безумие! Ты должна находиться под постоянным наблюдением медиков.
— Мне не нужны сиделки, — покачала головой Шэрон. — Только покой. Врач прекрасно знает, что у меня нет медицинской страховки, поэтому постарался не обременять меня лишними расходами. Если, конечно, госпитализация не единственное решение.
— Деньги — это не вопрос. Если тебе надо лечь в больницу, то я…
— Нет, не нужно. Так что забудем об этом.
— Ты не можешь даже обслуживать себя, находясь в таком положении. Кто будет тебе помогать?
— Я сказала врачу, что найду помощников.
— Похоже, что и ты умеешь приврать при случае, — ехидно заметил Рэндалл.
— Но я действительно найду их. Как только доберусь до телефона.
— И кому ты позвонишь?
— То, что у меня нет семьи, вовсе не означает, что и друзей нет.
— Допустим. Но кто из друзей сможет находиться с тобой постоянно? Они не работают и не учатся? Или все же заняты?
Шэрон прикусила губу. И Рэндалл понял, что угадал: кроме него, ей некому помочь.
— Может быть, и так, но ведь всегда остается сеньора Монсеррат. Я могу пожить у нее.
Рэндалл почти против воли провел пальцами по спутанным прядям, рассыпавшимся на подушке.
— А кто это?
— Мой самый лучший друг, она живет прямо в Бланесе. Ей восемьдесят пять, но сеньора в неплохой форме для своего возраста. Она-то мне и поможет.
Услышав возглас неудовольствия, вырвавшийся у Рэндалла, Шэрон назидательно заметила:
— Я же говорила, что проще всего мне общаться с пожилыми людьми.
— Прекрасно. Только боюсь, что усилий сеньоры Монсеррат будет недостаточно. Тебе нужная моя помощь. Более того, ты это прекрасно знаешь.
— Ничего подобного! — яростно возразила Шэрон. — Я не желаю тебя видеть, не то что принимать от тебя помощь. Убирайся!
Слова были обидные, но право так говорить у нее имелось, поэтому Рэндалл спросил:
