Деметрио схватил телефонную трубку и торопливо набрал номер.
– Вы опоздали, – раздался на другом конце провода голос Барбары Уэйд. – Мне жаль, мистер Бертолуччи, но она решила вернуться в Америку. В данный момент мой шофер везет ее в Неаполь.
– Боюсь, я не могу позволить ей уехать, потому что я намерен жениться на вашей внучке, синьора.
– Тогда не теряйте ни минуты. Самуэль – отличный водитель. Ваш грузовичок слишком стар… Может, вам одолжить автомобиль большей мощности?
– Спасибо, синьора Уэйд, у меня есть другой транспорт.
– Тогда догоните черный «Мерседес»… и удачи. Я с нетерпением жду вашего возвращения.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Натали решила покинуть Италию. Здесь ее больше ничто не держало.
Она вжалась в сиденье, когда за деревьями промелькнула вилла «Дельфина». Перед глазами вставали их дни, полные любви, страсти и смеха.
Нам с Деметрио следовало завести детей…
Подавив рыдание, Натали откинулась на сиденье и закрыла глаза. Хорошо, что они расстались сейчас, когда оба свободны. Сложнее было бы, если бы они поженились и завели детей…
Натали не заметила, как задремала. Очнулась она от ужасного рева клаксона. Ярко-красный «Феррари» обгонял их на предельной скорости.
– Куда смотрит полиция? – процедил сквозь зубы Самуэль.
– Может, он и есть полицейский, – пожала плечами Натали, опуская оконное стекло.
– Скорее ненормальный, синьорина. Красный автомобиль обогнал их, сделал крутой вираж и затормозил буквально перед капотом «Мерседеса». Только водительский талант Самуэля спас их от столкновения. Не успели они опомниться, как дверца машины открылась, и рядом с Натали на сиденье плюхнулся человек. Она едва успела заметить синие глаза на бронзовом лице и в беспорядке торчащие во все стороны кудри, как мужчина схватил ее в объятия.
– Слава богу, я успел вовремя, принцесса.
У Деметрио ушло несколько минут на то, чтобы уговорить Самуэля не звонить в полицию, и убедить старика в том, что это не похищение внучки всемогущей синьоры Уэйд. После долгих переговоров шофер сдался, и Деметрио пересадил Натали в свою машину.
Всю дорогу до виллы она молчала в ожидании, что вот-вот проснется и все это окажется сном. Наконец Деметрио затормозил у парадного входа виллы «Дельфина» и произнес:
– Вот мы и дома, принцесса.
И тут силы покинули Натали. Она уткнулась лицом в ладони и разрыдалась. Слезы струились между пальцами, капали на колени, тело сотрясалось крупной дрожью. Девушка пыталась что-то сказать, но вместо слов из горла вырывались всхлипы и икота. Деметрио обнял ее и привлек к своей груди. Он был большим, теплым и настоящим. Когда истерика прошла и Натали отстранилась, на его рубашке осталось огромное мокрое пятно.
– У тебя нет бумажного пакета? А то мое лицо, наверно, похоже на помятый помидор…
Деметрио вытер ее щеки краем рубашки.
– Я итальянец, помнишь? Я люблю помидоры. Они – обязательная часть моего меню, не могу и дня провести без них.
– Давай поспорим, – робко улыбнулась Натали, – ты говоришь это всем женщинам.
– Нет, принцесса. Только тебе. Потому что ты – единственная женщина в моей жизни. Если ты от меня уйдешь, она и гроша ломаного не будет стоить.
– Я не хотела уезжать, – шепнула Натали. – Не хотела верить, что между нами все закончилось.
– Мы всегда будем вместе. – Деметрио страстно поцеловал девушку. – Ты пройдешь в дом и позволишь мне все объяснить?
– Конечно. – Натали расстегнула ремень безопасности. – Кстати, где твой грузовик… и чья это машина?
– Грузовик в гараже, а эта машина моя.
Натали рассмеялась.
– Мне следовало догадаться. Какой итальянец не владеет красным «Феррари».
– Да, – поддержал он. – Еще у меня есть «Ламборджини», только не красный.
Девушка оправила юбку и жакет – те самые, что были на ней в день приезда.
– Тебе многое придется мне объяснить.
– Только сначала пригласим твою бабушку.
К удивлению Деметрио, Натали сразу же согласилась. Как только Барбара Уэйд уселась рядом с внучкой на кушетку, Деметрио приступил к объяснениям.
– Вы знаете, что я намеренно пускал вам пыль в глаза, когда приехал сюда, но теперь я думаю, пришла пора вам узнать обо мне кое-что, прежде чем я попрошу у вас прощения.
– Не томите, молодой человек, – попросила Барбара.
Деметрио прошелся по комнате и остановился у портрета, написанного маслом. На нем была изображена женщина около сорока лет в шикарном бархатном платье, с бриллиантовой диадемой в волосах и ниткой жемчуга на высокой, точеной шее.
Натали тут же узнала ее: печаль в глазах роднила женщину с девушкой на свадебной фотографии.
– Это портрет моей бабушки, – начал Деметрио.
– Я помню ее, – кивнула Барбара. – Она была настоящей леди.
– Она была моим вдохновением, – подхватил Деметрио. – Именно ей я обязан всем тем, что имею сейчас. Я вернулся в Италию после Принстона в двадцать восемь лет и основал в Милане свой бизнес. У меня была маленькая компания по реставрации зданий и команда из пяти человек. Я занял денег, купил старую, полуразрушенную виллу, восстановил ее и превратил в роскошный отель. Рискованное предприятие, но у меня получилось. Вскоре я открыл филиалы в Генуе и других городах. – Деметрио посмотрел на Натали и улыбнулся. – А недавно – и на этом побережье.
– Темно-зеленые фургоны с золотыми буквами… «Эмеренция кострузион». Они твои! – воскликнула девушка.
– Правильно. Эмеренция – второе имя моей бабушки. – Деметрио ласково погладил раму, обрамляющую портрет. – Я добился успеха и могу себе позволить содержать гараж роскошных машин, пентахаус в центре города, шале в Альпах и квартиру в Венеции. – Деметрио повернулся к Барбаре. – Я упомянул об этом, синьора, не для красного словца, а чтобы вы поняли: я не претендую на богатство Натали.
– Такая мысль приходила мне в голову, не стану скрывать, – призналась пожилая женщина. – Но продолжайте.
– Конечно, я мог бы сменить имя, продать виллу, жениться и начать новую династию в Милане, – Деметрио снова посмотрел на портрет. – Но это значило бы отречься от себя, от своей индивидуальности. Моя бабушка воспитала меня для успеха, и я должен был восстановить ее честное имя. Поэтому я вернулся в места, где прошло мое детство и начал все заново.
– Но почему вы не представились нам тем, кем являетесь на самом деле? – спросила Барбара. – Тогда вы избежали бы недомолвок и подозрений.
Деметрио покачал головой и улыбнулся.
