— Ты не хочешь, чтобы я вам помог? Я же не слепой, вижу — ты не в своей тарелке. Боишься Джеральда?
Голос его звучал ласково, во взоре была одна нежность, хотя обычно их беседы больше напоминали поединок на ножах. Готовая разрыдаться, Ева с трудом сглотнула комок в горле и медленно покачала головой.
— Нет, — солгала она.
Впрочем, когда Маркус был рядом, она и впрямь никого и ничего не боялась, ей начинало казаться, что испытываемый ею страх лишь плод богатой фантазии, а Джеральд существо безобидное.
— Тогда обещай мне, если почуешь какую нибудь опасность, тут же дашь мне знать. А еще лучше — приедешь сама в Бруклендс.
— Услышав то, что я все время собираюсь тебе сказать, ты не захочешь видеть меня в Бруклендсе.
В ожидании продолжения Маркус с каменным выражением лица взглянул Еве в глаза. По ее растерянности и скованности нетрудно было догадаться, как тяжело ей говорить.
— Я… я, Маркус… я решила не выходить за тебя.
— Хотелось бы знать почему.
— Не могу, и все тут. Поеду с бабушкой в Камбрию, буду жить там.
Маркус побледнел от негодования. Видно было, что он с трудом сдерживает гнев.
— Понимаю, — проговорил он, растягивая слова. — А ты не чувствуешь никаких обязательств передо мной и перед твоим отцом? Мы же с тобой заключили соглашение, если ты помнишь, и я намеревался строго выполнять его условия.
— Приношу свои извинения за причиненное беспокойство. Знаю, ты меня возненавидишь, за что я не вправе тебя порицать, но поступить иначе не в моих силах.
— А как же шахта?
— Я говорю не о шахте, а о себе. Шахта больше меня не интересует. Я не выйду за тебя, Маркус. Не могу.
В этих двух простых словах было столько решимости, что Маркус не сразу нашелся что возразить. Молча смотрел он на Еву, мучительно думая, какие аргументы могут заставить ее изменить решение. Но по выражению ее лица и всему поведению он понял, что оно далось ей нелегко. Что-то произошло, но она не говорит, что именно. Ему же кажется, что всему виной приезд Джеральда.
— Не считаешь ли ты нужным объяснить мне, чем ты руководствовалась? Почему вдруг я стал тебе неприятен?
— О нет, это совсем не так.
— Не так? Известно ли тебе, что думает мужчина, нареченная которого дает ему отставку? Он начинает подозревать, что его место в ее сердце занял или занимал все время другой. Кто же этот другой? Джеральд? Или один из его дружков?
— У меня, поверь, не такой дурной вкус. Никто мне не нравится, и у тебя нет оснований для таких чудовищных обвинений, — вспыхнула Ева.
Как же ей хочется задать ему вопрос об Анджеле! Услышать, что это гнусная ложь, никаких подарков он ей не дарил, да и между ними вообще ничего не было… А вдруг он подтвердит, что да, это правда? Какое будет для нее унижение!
Пересилив себя, Ева отвела глаза.
— Тебе, полагаю, лучше уйти.
Но Маркус так легко не привык сдаваться.
— И не подумаю. Нам надо объясниться.
— Все ясно и без объяснений. Больше мне нечего сказать.
Ева было пошла прочь от него, но он схватил ее за плечо.
— Ты не можешь так поступить.
— Могу, — с трудом выговорила она, избегая смотреть на него. Слишком волновала его сильная, мужественная фигура, его близость. Она старалась говорить спокойно и стойко боролась со слезами, всем своим существом желая, чтобы он обнял ее, расцеловал, разжег в ней огонь страсти…
Но между ними все время стояла Анджела с ее наглой, вызывающей улыбочкой.
Раздался стук конских копыт, и мимо них к подъезду дома промчался элегантный экипаж. В вышедшей из него даме Ева даже на таком расстоянии узнала Анджелу. И тут же ощутила острый укол ревности. Только бы не объясняться снова. Она быстро повернулась к ней спиной.
— Еще одна гостья пожаловала к вам, — без особого интереса заметил Маркус, огорченный тем, что внимание Евы отвлеклось.
— Это не гостья, а Анджела Стефенсон, — сдавленным голосом отрезала Ева, не скрывая своей ненависти. — Как ей повезло! Приехала она, разумеется, к Джеральду, но будет счастлива встретиться с вами, а при вашем интересе к романтическим похождениям вы получите не меньшее удовольствие. И ее присутствие облегчит нанесенный мною удар, — проговорила она с едким сарказмом. — Извините меня, пожалуйста, мне необходимо проведать бабушку.
Она сделала шаг в сторону, но он снова схватил ее за плечо и притянул к себе.
— Ты действительно хочешь, чтобы наши пути разошлись навсегда? Чтобы мы больше никогда не виделись? Повтори, ибо я не могу в это поверить.
— Да, это так. — Сердце ее бешено билось, она старательно избегала его взгляда.
— Нет, повтори, глядя мне прямо в глаза.
— Да, — через силу промолвила она после паузы. — Я так хочу.
— Добавь, будто ты не желаешь, чтобы я тебя касался и целовал. Ты прекрасно воспитана, ведешь себя, как подобает настоящей леди, но я — то знаю, как легко воспламенить тебя, заставить забыть все приличия.
И, прежде чем она успела вымолвить хоть слово протеста, он прижал ее к груди. Напрасно Ева старалась высвободиться, Маркус крепко удерживал ее в руках, и постепенно Ева стала ослабевать, поддавшись возбуждению.
С жадностью голодающего, который дорвался до пищи, Маркус покрывал ее рот поцелуями, и она на них с готовностью отвечала.
Каждой своей жилкой она ощущала, как трепещет его тело. Она уже не могла сопротивляться искушению, уже забыла обо всем на свете, но так же стремительно, как обнял, он отпустил Еву и даже оттолкнул от себя.
Надо сказать, стратегический маневр, имевший своей целью сломить упорство Евы, обернулся против самого Маркуса. Ему лишь с трудом удалось сохранить самообладание.
Ева в состоянии шока, онемевшая, тупо смотрела на него. Какая же она слабая и беспомощная рядом с ним! Ни к чему подобному она не была готова. Все усложнилось еще больше. Она остро ощутила, как сильна ее любовь к нему. И пожалела о принятом решении.
— Прошу прощения за мое варварское поведение, — вымолвил наконец Маркус, — но я хочу, чтобы в длинные одинокие ночи у бабушки тебе было что вспомнить, чтобы наряду с неутоленным желанием ты испытала сожаление. Можешь до хрипоты убеждать меня в обратном, но легкость, с которой воспламеняется твое тело, — лучшее доказательство того, как ты хочешь быть со мной. — И это не конец, Ева, — продолжал Маркус. — Когда ты придешь в себя, мы продолжим наш разговор. Так легко тебе от меня не избавиться. Я этого не допущу.
— Придется допустить, — дрожащим голосом прошептала Ева. — Решение мое твердо. Мне и без того тяжко, прошу вас, не усложняйте все еще больше. Говорить нам не о чем. Прощайте, Маркус.
