Поделом мне!
— Это касается назойливых девочек, которые слишком много болтают, прорычал я. — Он стаскивает с них штанишки, а потом — бип-боп!
Андромеда попятилась и её нижняя губа предательски задрожала. Я испугался, что девчонка заревет, и попробовал более дипломатичный подход. Протянув ей кусочек цветной ткани, я улыбнулся и сказал:
— Вот, сшей платьице своей куколке.
— Спасибо, — прогундосила Андромеда и высморкалась прямо в мой подарок.
Я ожег крохотную дрянь злобным взглядом, а она вызывающе уставилась на меня.
— Не нравится мне твоя швейная машинка, — заявила она.
У меня уже на языке вертелся достойный ответ "ты ей тоже не нравишься", но я сдержался. Начинающая стервочка могла запросто разрушить мою сделку и, похоже, именно это и собиралась сделать.
— Почему бы тебе не поиграть в куколки? — медоточиво просюсюкал я.
— У меня нет кукол. Только пистолеты и дохлый жук.
— Покажешь мне пистолеты?
Она на секунду задумалась.
— Хорошо, только скажи "пожалуйста".
— Пожалуйста, Андромеда.
— А вот и не покажу!
Вплыла мать, неся поднос с двумя чашками чая и шоколадными бисквитами на тарелке.
— О, я вижу, вы уже подружились, — проворковала она. — Мистер…
— Тобин, — улыбнулся я. — Расс Тобин.
— Сахар, мистер Тобин? Бисквит?
Я, поблагодарив, отказался. Трудно расписывать достоинства машинки с набитым ртом.
Мамаша стала придвигать свой стул поближе ко мне, пока её коленка не уперлась в мою.
— Прошу прощения, — целомудренно сказала она, но пять секунд спустя коленка вернулась и прижалась к моей ещё сильнее. Мне показалось, что у меня в горле застрял мяч для игры в крикет.
— Ну, показывайте свою сказочную машинку, — игриво произнесла хозяйка.
— А мне можно бисквит? — проныла Андромеда.
— Нет, миленькая, ты только что позавтракала.
— Итак, модель "макси"… — начал я.
— Мамочка, ну, пожалуйста…
— Нет, Андромеда, я уже сказала…
— Ааааааооооооуууууыыыыыыиииииии!
— Андромеда! Сейчас же отправляйся в свою комнату!
Молчание.
— Ну, хорошо, возьми один бисквитик, — сдалась мамочка, — но только попробуй не съесть весь обед!
— Итак, наша "макси"…
— А можно два?
— Один!
— Жук тоже хочет.
— Жук мертвый. К тому же, жуки не едят шоколадные бисквиты.
— Мой ест!
Я представил, что сейчас творится у милого доброго Уэйнрайта. Сидят, должно быть, в благословенной тишине, строчат в гроссбухах…
— Извините, мистер Тобин, что вы говорили?
— Я хочу писать!
— Иди, Андромеда, ты это можешь и сама сделать.
— Я сейчас не хочу.
— Тогда зачем ты сказала?
— Тогда мне хотелось, а сейчас уже расхотелось.
Мама на секунду закрыла глаза, потом открыла и сказала:
— Извините, мистер Тобин…
Андромеда молчала секунд четырнадцать, если не считать внезапного приступа кашля — маленькая ведьма поперхнулась, пытаясь затолкать в пасть слишком большой кусок бисквита, и нам с мамочкой пришлось колотить её по спине и утирать слезы, — и я ухитрился изложить основные прелести нашего "исключительного предложения". Пока я говорил, мамочка пожирала меня глазами, в которых плясала загадочная улыбка, словно все происходящее было нашей с ней сексуальной тайной. На самом же деле, мы просто совершали глазами половой акт, и, сознавая это, она упивалась.
То и дело её колено, которое уже откровенно прижималось к моему бедру, начинало елозить по нему, как бы лаская. Несколько раз она беспричинно закидывала ногу на ногу и тут же меняла ноги, всякий раз показывая мне соблазнительные бедра, а пару раз и трусики.
Примерно половину времени я не сознавал, что несу, потому что принц Ричард, отчаянно брыкаясь, рвался наружу, а перед глазами стоял туман.
Как бы то ни было, показ состоялся, и я уже решил, что сделка у меня в кармане. Ни одна женщина ещё не проявляла столь откровенного и пылкого интереса, что к машинке, что к продавцу, а тут — и то и другое!
Я прошил кусок ткани вдоль и поперек, стараясь хоть изредка отводить глаза от полностью открытых моему алчному взору обнаженных грудей, которые столь щедро показывала мне низко склонившаяся над столом мамочка.
Потом она попросила: "можно теперь я?", и, встав у меня за спиной, принялась нажимать на рычаг, в то время как я отчаянно пытался не обращать внимания на две мягкие груши, прижавшиеся к моей шее. Я уже почти его не обращал, когда это случилось. Чертова девчонка ухитрилась запутаться в машинке!
Она вскарабкалась на стол и, пока мы не смотрели, просунула грязную лапу прямо в одно из отверстий махового колеса, а потом, когда попыталась её вытащить, поняла, что лапа застряла.
Вой, которым она огласила гостиную, ливерпульские докеры вполне могли принять за сигнал на второй завтрак. Мама, сорвавшись с места, начала оглашать воздух угрозами вызвать сразу полицию, пожарных, скорую помощь, суффражисток, лигу трезвости и общество защиты животных, а я пытался одновременно урезонить маму и заткнуть пасть ревущей, как иерихонская труба Андромеде.
— Вазелин у вас есть? — проорал я.
Мамочка метнула на меня ошарашенный взгляд. Когда до неё дошло, что я имею в виду вовсе не половой акт в извращенной форме, она опрометью кинулась в спальню.
— Вот видишь, — назидательно сказал я тем временем дочери Дракулы, что бывает с непослушными девочками.
Мамочка, кубарем скатившись с лестницы, едва не сломала себе шею.
— Ой, бедная моя малышка! — причитала она.
Я обильно намазал ручонку Андромеды вазелином и принялся вытаскивать её через отверстие. Мамочка, заломив руки, ахала и охала. Наконец, ручонка обрела свободу, и мы все вздохнули с облегчением. Может, теперь, наконец, мне удастся продать эту чертову штуку!
— Мне не нравится эта машинка, мамочка! Скажи, чтобы он забрал её.
Я мечтательно припомнил времена инквизиции. Эх, мне бы сейчас пару тисков, да испанский сапог, да раскаленные угли, да…
Мамочка бросила влюбленный взгляд на "макси", потом уныло посмотрела на меня.
— Сами видите, мистер Тобин, как она расстроена, — сказала она убитым горем голосом. — Давайте договоримся так. Вернитесь через полчаса, а там посмотрим. Мне самой машинка страшно нравится, но Андромеда в таком состоянии, что я должна её успокоить.
