Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
— Извинись и вымой парту.
— Не буду извиняться. И отмывает пусть сама.
— Пока не попросишь прощения, к урокам не допущу.
— И пожалуйста.
— Посмотрим, что мать скажет, — директриса сняла трубку телефона, заглянула в личное дело и стала набирать номер.
Через час перепуганная Лифчикова мамаша прибежала в учительскую, нашла Брекс и с извинениями сунула конверт с деньгами. Потом отыскала в библиотеке сына и за шкирку притащила налаживать отношения. Унизительную сцену наблюдал весь класс.
— Извньти, — выдавил из себя Лифчик и вернулся за парту.
— У тебя просто сошелся ответ, — сказала Брексиха. — А решил ты неправильно.
С тех пор Сашка стал получать по алгебре двойки и тройки — первых, причем, было больше. Когда в конце мая Брекс объявила четвертные оценки, у него получилось два балла.
— Осенью будешь пересдавать, — не скрывала удовлетворения математичка.
Все лето Лифчик повторял материал, готовился — хотя чего готовиться, он и так знал предмет лучше всех. И вот день икс настал. Экзамен снова принимала Брексиха: откуда в сельской школе взять другого учителя? Сашку посадили одного в кабинет и выдали листочек с заданием. Брекс надзирала за ним с соседней парты, покачивая туфлей и ухмыляясь. Удав и кролик. Мы подглядывали в замочную скважину.
Неожиданно в коридоре показался химик, подошел к кабинету и постучал.
— Лариса Евгеньевна, вас к телефону. Который в учительской, красный.
— Побудете две минуты вместо меня, Руслан Русланович? — попросила Брекс.
Когда она убежала, химик подошел к Лифшицу и взял его тетрадь.
— Ну что, герой? Дай проверю на всякий случай. Все правильно. Абсолютная пятерка.
— Все равно не поставит.
— Не поставит, — согласился химик.
Так и было.
— Поздравляю, Лифшиц, три, — сказала Брекс на следующем уроке.
— Ты у меня еще попляшешь, — тихо сказал Сашка. Никто, кроме меня и Генки Морозова, не услышал.
— Сань, есть идея, — на перемене Морозов отвел Лифчика в сторону и зашептал ему на ухо.
— Вдвоем не справимся. Нужен кто-то еще.
И они подошли к Прохоренко. Прохор надежный пацан, на него всегда можно положиться.
Ко Дню учителя было принято делать подарки. В этом году мальчишки решили выпилить всем деревянные рамки для фотографий, а девочки — соорудить по икебане. В клубе только что открылся модный кружок, куда записалась едва не половина поселка. Дамская половина, разумеется. Благодаря новому увлечению опушка леса моментально очистилась от коряг и опавших веток, а из хозяйственного магазина исчезла алюминиевая фольга. И вот вечерами в школе шуршали, строгали, выпиливали…
Лифшиц, Морозов и Прохоренко тоже готовились к празднику. Только подарок у них был особенный. Прямо скажем, нетривиальный подарок, и предназначался он Ларисе Евгеньевне Брекс.
Лифшиц, Морозов и Прохоренко делали гроб. Кроме шуток — настоящий гроб из березовых досок.
Раздобыть материалы оказалось проще простого: в школе была подсобка с распилочным материалом, и, пока энтузиасты фрезеровали рамки, она вообще не закрывалась — бери не хочу. Вопрос, где расположиться, тоже легко разрешился.
— Давайте в кабинете труда, — предложил сначала Прохоренко.
— Витек, с ума сошел — в школе?
— А что?
— У нас в гараже можно сделать, — сообразил Лифшиц. — Батя все равно в командировке.
В тот же вечер троица собралась в условленном месте. Набросали чертеж, разметили, распилили по нему доски. На ночь будущий гроб спрятали на антресоли, задвинув связками старых журналов.
— Как его пронесем?
— На машине, мне батя ключи оставил.
— А в класс?
— Через окно.
— Надо промерить высоту фрамуги.
— Завтра измерю, — сказал Морозов.
— Геныч, как ты думаешь, какой у нее рост?
— Как у мамки моей примерно. Метр шестьдесят — шестьдесят пять. Только Брексиха сильно толще.
— Да, в такую ширину ее жопа не влезет. — Лифчик рассуждал так, будто на самом деле собрался хоронить математичку.
Мальчишки работали воодушевленно, и к празднику подарок был готов.
— Открытку еще надо купить, — озарило Лифчика.
— Какую? — не понял Генка.
— «С Днем учителя!».
— Саня у нас мозгунчик, — Прохоренко похлопал его по плечу.
На почте пахло сургучом и канцелярским клеем. Начальница отделения Феликсовна сидела за приемным окошком и проштамповывала конверты.
— У вас есть «С Днем учителя!» открытки? — голос у Прохора был просто ангельский.
— Ой, точно! Скоро праздник, а я совсем забыла, надо на видное место поставить, — спохватилась Феликсовна и полезла в коробку с почтовым товаром. — Вот, с хризантемами пойдет?
— Пойдет.
— Молодцы какие мальчики. Вам сколько?
— Одну.
— Всего?
— Ага. Любимой учительнице.
Лифчик заплатил за хризантемы, и столярная бригада покинула отделение связи.
После уроков Сашка зашел в кабинет математики: приоткрыл нижнюю фрамугу и задернул тяжелые шторы — Брексиха обожала показывать учебные диафильмы и специально выпросила у завхоза ткань поплотнее. Учителя уже веселились на банкете — из столовой долетали звуки идиотского фокстрота с бодрой партией духовых. Сашку никто не заметил.
Вечером троица собралась в гаражах. Лифшиц завел «четверку» и оставил прогреваться. Отец давно разрешил ему ездить до магазина — ГАИ в наших краях отродясь не встречалось.
— Загружаем?
Он открыл заднюю дверь, и Морозов с Прохором засунули гроб в салон.
— Готово.
«Четверка» медленно выехала из гаража.
— Геныч, уроки выучил на завтра? — спросил Лифчик.
— Сань, ты чего, какие уроки…
— А по-моему, надо литру повторить. «Вот идет солдат. Под мышкою детский гроб несет, детинушка. На глаза его суровые слезы выжала кручинушка…» — Лифчик декламировал, как заправский актер. Прохоренко с Морозовым даже не заржали, пока он читал. — Некрасов, Николай Алексеевич. Великий русский поэт. А вы неучи.
— Мужики, а если окно закрыли?
— Придется пойти и открыть изнутри.
До школы было метров двести. Кабинет алгебры и геометрии находился на первом этаже, в дальнем конце здания. С этой стороны оно практически не освещалось — окна выходили в лес и на учительские огороды.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
