и хмурятся дряхлые страны
на юную древнюю резвость.
* * *
Напьюсь когда – не море по колено,
а чувство куража совсем иное:
как будто я горящее полено,
и льётся от костра тепло земное.
* * *
Только что разошлись наши дети,
на столе – недоед и посуда,
наше счастье – зародыши эти,
что общаются с нами покуда.
* * *
Томит еврея русский бес:
мерцает церкви позолота,
шумит в душе осенний лес
и вкусно чавкает болото.
* * *
По части блядства мой народ
с библейских славится времён
и сто очков даёт вперёд
сынам любых иных племён.
* * *
Попал по возрасту я в нишу
пустых ненужных стариков,
хотя и вижу я, и слышу
острее многих сопляков.
* * *
Игра умеренных способностей
моим сопутствует мыслишкам,
но бог деталей и подробностей
меня побаловал не слишком.
* * *
Есть сутки лёгкие и скорые —
летят, как будто гонит кто-то,
и вяло дни текут, в которые
жить ни к чему и неохота.
* * *
Блаженство распустилось, как цветок,
я виски непоспешно пью с приятелем,
и мир хотя немыслимо жесток,
однако ровно столь же обаятелен.
* * *
Всегда еврей изрядно мнителен,
а разъезжая – остро бдителен:
еврею предки завещали
следить в дороге за вещами.
* * *
Наш мир устроен очень круто,
судьба размечена любая,
и Цезарь сам находит Брута,
чтоб удивиться, погибая.
* * *
Естественно, что жизненный напор
ослаб уже во мне с недавних пор.
Но мыслей, хоть и редких, шевеление
родит ещё во мне одушевление.
* * *
То, чем обязан я судьбе,
варившей мне меню,
и чем обязан я себе, —
уже не я сравню.
* * *
Столько я на своих на двоих
исходил и дорог, и квартир,
что теперь я забочусь о них,
но идут они только в сортир.
* * *
Вовсе не артист и не поэт,
даже и не чтец, признаться честно,
с наглостью на сцене много лет
я работал соло без оркестра.
* * *
Заметно и поверхностному взгляду,
что ценность человека измерима
его сопротивлением распаду,
который происходит в нас незримо.
* * *
Не зря среди чужих едим и пьём,
немедля мы занятие находим:
с которым населением живём,
того и на еврейский переводим.
* * *
Конечно, юные шалавы
милы артисту, но сильней
артиста манит жопа славы,
зовя его стремиться к ней.
* * *
Когда немного выпил и курю,
отдавшись погубительной привычке,
то всё, что в это время говорю, —
чириканье позавтракавшей птички.
* * *
Я жил, за всё сполна платя,
меня две матери носили,
я был еврейское дитя
и был я выродок России.
* * *
На крохотном запущенном пространстве
евреям повезло собраться вместе,
и речь не о гордыне или чванстве,
а только о достоинстве и чести.
* * *
Рассудок мы в советчики не брали;
пылая вожделением неистово,
мы сразу в обольщения ныряли,
а дно повсюду – очень каменистое.
* * *
Давно уже я полностью свободен
и волен в биографии моей,
поэтому из двух возможных родин
я ту предпочитаю, что родней.
* * *
Когда забуду всё на свете,
всех перестану узнавать,
пускай заботливые дети
приносят рюмку мне в кровать.
* * *
Порою мы в суждениях жестоки,
но это возрастное, не со зла:
в телах у молодых играют соки,
а в душах стариков шуршит зола.
* * *
На сцене я весьма нелеп,
но не считаю унижением,
что зарабатываю хлеб
лица необщим выражением.
* * *
Текут века и тают годы,
евреи ткут живую нить,
а коренные все народы
мечтают их искоренить.
* * *
Из тех, кто осушал со мной бутыли,
одни успели тихо помереть,
а многие живые так остыли,
что выпивкой уже их не согреть.
* * *
Оставив надоевшую иронию,
замечу благодарственно и честно,
что рюмка возвращает нам гармонию
с реальностью, паскудной повсеместно.
* * *
Очень явственно с некой поры
угасает последний мираж,
испаряется чувство игры
и предательски чахнет кураж.
* * *
Меня Творец не просто потчевал
разнообразною судьбой,
но и склонял весьма настойчиво
к упрямству быть самим собой.
* * *
Хотя мне явно до конца ещё
пожить немного суждено,
я часто вижу свет, мерцающий
у входа в новое кино.
* * *
Есть очень грустная подробность
в писаньях нынешних мыслителей:
меня печалит низкопробность
высоколобых сочинителей.
* * *
Чтоб мы мельтешились по жизни
спокойней,
таится до срока зловещий рубеж,
и всюду всегда
перед завтрашней бойней
наш воздух особенно светел и свеж.
* * *
Беда державе, где главней
кто хитрожопей и гавней.
* * *
Уже в лихой загул я не ударюсь,
не кинусь в полыхание игры.
Я часто говорил, что я состарюсь,
но сам себе не верил до поры.
