Трудно себе представить, насколько меняется мир, когда в нем добавляется еще один опасный параметр.
Самые немногословные, или Как воздух
Вы знаете, какое слово (я не имею в виду слов, вообще к делу не относящихся, например, «человеческое достоинство», «горные лыжи» или «ананас»), — какое слово употреблялось в обыденной речи в чернобыле реже всего? Чтоб не сказать — не употреблялось вообще?…
Ни за что не догадаетесь.
Это слово -
РАДИАЦИЯ.
Что, если вдуматься, естественно.
Мы ж не говорим все время «воздух», «воздух», «воздух»? Нет, мы просто: «дышим», «свежо», «холодно» (окружающий воздух имеет низкую температуру), «ветер», «сквозит» (воздух движется), «воняет» (в воздухе есть неприятный запах) и т. д. А о воздухе ничего не говорим, это само собой подразумевается — среда…
Так и в чернобыле: «фонит», «хватаем», «светит», «Сколько?» — «Два». — «Многовато, давай побыстрее», «уровни упали (или поднялись)», «лагерный фон», «броня насосалась пыли», «машина грязная», «сколько за работу записали?»…
…веселенький такой мирок, где это отсутствующее слово — как воздух…
Вот тут меня под локоть толкают и подсказывают:
Оказывается, у эскимосов, для которых снег и все, что с ним связано, — это вопрос жизни и смерти, в языке нет слова «снег». Мягкий пушистый снег — это одно, наст — другое слово, старый подталый снег — третье… А общего слова «снег» у них нет. Оно им без надобности.
…такие вот веселенькие чернобыльские эскимосы…
Разговоры о будущем на стоянке радиационной разведки в городе Чернобыль летом 1986 года
— Нам теперь эта радиация по фиг будет! Дома все с ума сходят — «радиация!», «радиация!»… А нам — тут! — по барабану…
А другой, улыбнувшись смущенно, как бы сам себе удивляясь:
— А я тепер, мабуть, i борщ дома мiрятиму…
— I жiнцi пiд спiдницею… — тут же вставил кто-то.
— Ну що ж, це таке дiлo…[36]— умудрен но ответил первый.
Разговор быстро перешел на предметы приятные…
А я задумался:
А действительно, как мы будем реагировать на повышенные уровни радиации — потом?
Ведь то, что с нами тут происходит, это ж явно ненормально…
Какой потом будет «выброс» — сверхреакция на это?
И в какую сторону?
Полное пренебрежение? — «А-а, по фиг, видали мы эту радиацию…»
Или наоборот — сверхчувствительность? — трястись будем при одном упоминании?…
Без респиратора
Из трех возможных путей поступления радионуклидов в организм (вдыхание, заглатывание с водой и пищей, проникновение через повреждения кожного покрова) наиболее опасно вдыхание загрязненного воздуха.
Сивинцев Ю.В. Насколько опасно облучение:
Радиация и человек. 2-е издание, перераб. и доп.
Москва: ИздАТ, 1991. С. 52, 55–56.
Я забыл респиратор.
Обнаружил я это уже у ПУСО «Лелев» (здесь мы всегда надеваем респираторы, едучи из Чернобыля на разведку к АЭС): привычно полез рукой в куртку, в карман — а там ничего нет…
Ощупываю все карманы на себе, пересматриваю содержимое полевой сумки до дна… Нет.
— Коля, респиратора запасного нет?
— А твой где?
— Доперекладывался! Из ватника — в куртку, из куртки — в ватник… А ватник в лагере оставил. День сегодня, смотрю, жаркий…
— В бардачке у меня запасной респиратор-«лепесток» есть…
Ф-фух!.. Как я мог об этом забыть! С Колей — надежно…
Роюсь перед собой в бардачке, официальное название которого — «перчаточный ящик». Во всех без исключения автотранспортных средствах он всегда забит массой всяких наинужнейших предметов, так что прозвище свое получил не случайно[37]…
