– Расскажите теперь, что вы узнали от своих людей. К тому времени, когда агенты закончили доклады, прозвонили городские колокола. Это означало конец отдыха. Али отпустила всех и отправилась помогать Дов одеваться. Герцогиня попросила Кведангу открыть дворик с прудом и большую гостиную. Днем обычно приходили гости, а сегодня их ожидалось особенно много.
Али встала за резным экраном в доме, чтобы наблюдать за знатными молодыми гостями. Она смотрела как они флиртовали, говорили с Сарэй, принимали угощение с подносов, приносимых горничными, сплетничали. За самыми юными леди присматривали их служанки, занявшие позиции вдоль стены во внутреннем дворике. Нуритин и Виннамин остались внутри, в большой парадной гостиной, чтобы приветствовать посетителей. Дов присоединилась к ним. Али она сказала, что отказывается наполнять свой мозг облаками духов и флирта. А это непременно случится, останься она рядом с Сарэй.
Умница Юнь быстро подружилась со служанками и оживленно болтала с ними, попутно бросая долгие взгляды слугам мужского пола. Юкай и Олкей, двое агентов Али, знакомились со слугами знатных лордов. Киока была в конюшнях, слушала разговоры стражников, приехавших со своими знатными господами. Сегодня вечером, говоря в строжайшей тайне со своими новыми друзьями, они запустят слух, который всех переполошит. Остальные ребята из команды Али и люди, которых они сами завербовали, выполняли те же задания на улицах. Информация отправится прямо к Топабоу или главному шпиону Рубиньяна. Люди, которые заботились о стабильности правительства, без умолку беседовали, и нити слухов завивались, переходя от одного человека к другому. К моменту, когда слухи достигнут тех, кто заинтересован в удержании власти, нити эти будут уже так запутаны, что никто не сможет выяснить их первоисточники.
«Слухи – кровь государства», – постоянно повторял отец Али. Теперь она сделает так, что государство начнет кровоточить ими.
Али глядела поверх толпы, читая обрывки разговоров по губам. Все хотели рассказать Сарэй, что здесь творилось зимой, все старались отойти подальше от бдительных глаз своих старших. Граф Фердолин Томанг, лорд маг Займид Хетним из Картака, хозяева домов Лелин и Обемэк наперебой стремились ухаживать за Сарэй. Она заставляла их увиваться вокруг себя, дулась на одного, дразнила другого, не обращала внимания на третьего, поощряя своих подруг делать то же самое. Али казалось, что Сарэй поступает жестоко, ей как будто все равно, что она ранит чувства молодых людей. «Неужели и я была такая же дурная?» – подумала Али и вспомнила дни, когда сама жила как Сарэй. Подбирала, бросала, заслуживали они этого или нет, просто потому что могла это делать.
«Больше я так не могу, – вдруг поняла Али с изумлением. – Даже если богу вздумается поместить меня в подобное общество дома. Нечестно обещать что-то мужчине, пусть даже без слов, если ты никогда не собираешься давать ему это, будь то просто поцелуи или твое сердце».
Али не понравилось, куда ее привели эти мысли: Нават. Она заставила себя не думать об этом и вернулась к созерцанию парадной гостиной. Здесь были и пожилые дамы и мужчины, они были увлечены разговором с Нуритин, Виннамин и даже Дов. Они говорили очень тихо и следили, чтобы служанки, разносящие подносы с закусками, не подслушивали их. Али прочитала по губам, что говорят они об исчезнувших вельможах, восстаниях и пропавших телах казненных Короной людей. Дов беседовала об экспорте меди со знатной парой старше нее, по крайней мере, раза в три.
Али вышла из комнаты и направилась в зал для слуг, как вдруг к ней подбежала одна из домашних рассыльных.
– Чинаол велела передать тебе: один – в личном кабинете ее светлости, один – в спальне леди Сарэй. Она спрашивает, была ли ты когда-нибудь браконьером, знаешь ли, где поставить капканы?
Али улыбнулась.
– Спасибо. Скажи Чинаол, что я уже иду.
Али поднялась по лестнице, ведущей в личный кабинет леди. Там Виннамин, Сарэй и Дов читали и писали письма и держали свои личные счета и бумаги. Именно сюда заглянул бы агент в поисках компрометирующей корреспонденции, поэтому она и посоветовала магам рэка установить там ловушку. Когда Али вошла в ярко освещенную, удобную комнату, она увидела горничную-рэка, пойманную на месте преступления. Руки ее были засунуты в ящик стола. Женщина была накрыта волшебной сетью, которая поймала ее. Юсуль сидел на стуле, его миндалевидные глаза ничего не выражали. Здесь же были Улазим и Юнай. Они кивнули Али.
Али подошла к стулу, который стоял у стола напротив пленницы и села. Горничная смотрела прямо на Али.
А Али – на нее.
– Ее проверили на предмет смертельной магии?
Юсуль кивнул и поднял три пальца. Он убрал три заклинания, которые убили бы женщину, если бы она попыталась сказать правду.
– Три? – переспросила Али. Она посмотрела на пленницу. – Если бы кто-нибудь поставил на меня три смертельных заклинания, я спросила бы себя, а доверяет ли он мне вообще. Эти люди, должно быть, очень неосторожны, если дали тебе задание, которое может стоить тебе жизни. Я бы не стала платить за службу таким образом.
Она продолжала рассматривать пленницу. Это была женщина лет тридцати полурэка, в голубом платье, возможно, доставшемся ей от хозяйки. Каштановые волосы были тщательно собраны, заколоты и намазаны специальной мазью, чтобы ни один волосок не упал на предметы, которые она исследовала. На руках – белые шелковые перчатки. Сквозь магию, удерживающую горничную на месте, Али увидела, что перчатки заговорены, чтобы не давать запаху женщины пристать к предметам, которые она брала в руки. На столе лежала связка отмычек. «Неплохие отмычки», – одобрительно подумала Али.
Али подняла палец. Юсуль убрал заклинание, освободив рот служанки, чтобы она могла говорить.
– Я не понимаю! – закричала она. – Я просто искала листочек бумаги. Пожалуйста, не говорите моей хозяйке, она придет в ярость, но они считают каждый листочек бумаги в своем доме, а я просто хотела написать записку своему жениху…
Али поднесла палец к губам. Слова замерли у служанки на языке.
Улазим нагнулся и понюхал воздух вокруг горничной.
– Ты воняешь Топабоу, – сообщил он ей голосом, полным презрения. – Тебя заговорили на смерть, ты умрешь, как только произнесешь имя своего настоящего хозяина. – Он трогал лежавшие на столе отмычки. – Зачем тебе это, если ты всего-навсего собиралась воровать бумагу? Если бы ты была рабыней, то заплатила бы за это своей жизнью. Впрочем, ты все равно плохо будешь смотреться с клеймом воровки на лбу.
– Я клянусь, клянусь, отмычки были здесь, когда я вошла! – заговорила служанка.
– Перчатки тоже? – перебила ее Али. – Заговоренные, чтобы не оставлять ни на чем твои следы?
– Это перчатки моей хозяйки! – закричала женщина. – Я просто взяла их поносить, чтобы руки стали мягкие, как у нее! – И она зарыдала.
Али позволила Улазиму и Юнай порасспрашивать ее еще, а сама с одобрением слушала. Женщина была хорошо натренирована. Когда Али решила, что время настало, она положила руку на стол. Все смолкли. Али выдержала паузу.
