Она написала адрес на фирменном бланке и протянула его Джону.
— Кэти поправится?
— Не знаю. — Джон взял листок, сложил его и спрятал в карман.
— Но кома… как же это? Несчастный случай?
— Нет.
Иоланда нахмурилась:
— Так что же с ней произошло?
— Замечательно, что вы спросили. Она пыталась застрелиться.
Казалось, все силы вмиг покинули Иоланду. Она привалилась к стене:
— Боже мой! Это убьет бедного Дрейка!
— Ну да, — бросил Джон. — Девушка в коме, попытка самоубийства, но кто здесь, оказывается, самый бедный — так это Дрейк.
— Вы не имеете права говорить со мной в таком тоне. Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о брате. Он просто боготворил Кэти!
— А вы или ваш брат обратились в полицию, когда потеряли с ней связь?
У Иоланды едва заметно дернулась щека.
— Нет. У нас не было оснований вмешивать полицию.
Джон нахмурился:
— Так… Получается, обожаемая подруга вашего брата пропала вот уже как две недели, и ни вы, ни он не заявляете в полицию?
— Я не обязана ничего объяснять вам. Я даже не знаю, кто вы такой!
— Конечно, не знаете, да я и спросил просто так, из любопытства. Как-то все это странно.
— Мы решили, что она уехала навестить отца, ну, что-то в этом роде.
Джон понял, что она врет, и у нее это плохо получается. Что-то сильно напугало ее.
— Значит, в семь-полвосьмого?
— Да.
— Тогда я пошел.
Едва Джон вышел, Иоланда схватила трубку. Дрожащими пальцами она набрала номер и прижалась лбом к стене. Неожиданно голову пронзила острая боль.
— Гарри! Я оставляю тебе уже пятое сообщение. Надоело! — Она подошла к окну и стала смотреть, как Джон переходит улицу. Прижав основание ладони ко лбу, она сказала: — Позвони мне сразу, как прослушаешь это сообщение. Это очень серьезно, Гарри. Мне нужно поговорить с тобой.
18
Джон вовсе не собирался болтаться без дела до половины восьмого, как сказала ему Иоланда. Выйдя из магазина, он тут же отправился по адресу, который она ему дала.
Когда он через весь город вернулся в Кенсингтон и нашел нужный дом, опустились сумерки, а от холодного ветра уши совсем замерзли. Наступал мрачный вечер, и Джон, с трудом застегивая молнию, чтобы хоть как-то защититься от дождя, вдруг отчаянно захотел назад, домой: «Господи, да что же я за человек такой? Ведь и суток не прошло, как прилетел из Дублина. Почему у меня все не как у людей?»
Он разыскал Онгар-стрит и приятно удивился, что это совсем недалеко от его отеля. Дом оказался солидным трехэтажным зданием в эдвардианском стиле. Может, он и был едва ли не самым обшарпанным на всей улице, но уж точно стоил целое состояние, а ведь Иоланда никак не походила на мультимиллионершу.
Взбежав по ступенькам к входной двери, Джон чуть задержался, удивленно присвистнув при виде старомодного бледно-голубого «мерседеса» на тротуаре, небрежно уткнувшегося носом прямо в живую изгородь. Он нажал кнопку звонка, в ответ зазвучала классическая музыка, которую Сара наверняка бы узнала.
Вспомнилась Сара, и снова захотелось домой.
Дверь открылась, и Джону сразу стало ясно, что Тилли Гайд-Данвуди нисколько не ошиблась в своих описаниях, дай ей бог здоровья. Перед ним стоял худощавый человек лет тридцати или около того, одетый точно подросток. «Задержка развития», — сказала бы Сара. «Недоделанный», — выразился бы Джон. И все его движения были какие-то дерганые.
На нем были черные обтягивающие джинсы, майка с изображением группы «Рамонс» и кроссовки «Конверс». Обесцвеченные волосы, доходившие сзади до плеч, выглядели, будто их подрезали кухонным ножом. Левую руку от кисти до локтя закрывали пластиковые и кожаные браслеты. Темно-карие глаза едва заметно косили, пальцы левой руки были запачканы синими чернилами.
— Дрейк Воэн?
— Допустим, да, — чуть встревоженно ответил он.
— Джон Квигли, — представился Джон и показал свое удостоверение.
Молодой человек самым тщательным образом изучил его.
— Здесь написано, что вы детектив.
— Я в курсе. Хочу поговорить с вами о Кэти Тодд.
— Это он вас послал?
— Кто?
Дрейк подмигнул ему:
— На его месте я бы тоже так сделал.
Джон ничего не понял:
— Меня прислала ваша сестра. Она дала мне адрес.
— Иоланда? — недоверчиво спросил он.
Джон вынул из кармана листок с написанным на нем адресом и протянул его Дрейку, тот прочитал.
— Да, это ее почерк.
— Можно войти? А то у меня скоро мозги в ледышку превратятся.
— А да, конечно… — Дрейк выглянул через плечо Джона на улицу и вдруг неожиданно сгреб его за ворот куртки, втащил в холл и захлопнул дверь.
— Ничего себе! — Джон никак не ожидал такого рукоприкладства. — Друг, с тобой все в порядке?
— Да, конечно, — повторил Дрейк, глядя в замочную скважину. — Излишняя любезность вредит, знаете ли.
— Любезность? Это о чем?
— О людях, — бросил Дрейк. — Вы что, не знаете?
— Пожалуй, — ответил Джон и подумал, что в голове у этого типа намешано всякой всячины больше, чем в батончике «Натс». Неудивительно, что его сестра так не хотела давать его телефон.
В холле стояла старомодная мебель, от которой пахло затхлостью, и висели безвкусные картины маслом. Грязный кафельный пол во многих местах покрывали трещины. У одной стены стояла батарея резиновых сапог, некоторые из них в паутине. В доме было почти так же холодно, как на улице.
— Вы нашли Кэти? — Дрейк мотнул головой вглубь дома, показывая, куда нужно идти. — Как она? Скоро вернется?
— Вряд ли, — медленно произнес Джон. — Боюсь, она в коме.
— Как? В коме? Очень плохо. — И он дважды хлопнул в ладоши, так что Джон чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Очень плохая новость.
— Да, плохая. — Джон никак не мог понять, придуривается его собеседник или говорит серьезно. Может, он под наркотой?
— Так как по-вашему? Она же поправится?
— Не знаю. Надеюсь.
— Я тоже. Пойдемте.
Дрейк провел его по короткой лестнице в просторную кухню, разделенную длинной, заставленной посудой стойкой, вроде барной. Там было тепло — половину стены занимала огромная печь, в которой пылали дрова. В самом освещенном месте стоял мольберт, вокруг валялись листы бумаги, рядом притулился видавший виды диван с неубранной постелью. Повсюду лежали книги. Джон догадался, что в этой комнате Дрейк проводит много времени.
