— Что задержало тебя, женщина? — огрызнулся он. — Мы бы сейчас уже были на месте.
Сотни ядовитых ответов пронеслись в голове Хелены, но она прикусила язык.
— Я так же недовольна этим, как ты, — дружески ответила она ему. — К этому времени я уже надеялась опустошить сундуки Ривенлоха.
Брови Отиса взлетели вверх.
— Неужели? И почему это ты хочешь опустошить его сундуки? Ты же сказала, что принадлежишь Ривенлоху.
— Вот именно, — пренебрежительно фыркнула она, — я принадлежу Ривенлоху. Он много лет держит меня рабыней. — Хелена задумчиво посмотрела в сторону. — Это был мой шанс отомстить, захватив в заложники его любимого рыцаря. — У нее вырвался горький смех. — А теперь вместо этого вы получите выкуп за нас обоих и вернете меня в рабство.
Брови Отиса сошлись на переносице, пока он обдумывал ее слова. Хелена отвернулась, довольная. Она посеяла семена сомнения. Хотя обман только начался, но пока хватило и того, что она заставила англичанина задуматься.
— Теперь ты развяжешь меня, чтобы я могла перебинтовать его рану?
Отис разрезал веревки, но зорко присматривал за Хеленой, пока она меняла Колину бинты.
Хелена сглотнула, с трепетом разворачивая то, что делала вчера. Хотя наложенные ею швы не разошлись, из раны все равно сочилась кровь. Она растерла в пальцах пастушью сумку и, осторожно прижав траву к разрезу, оторвала еще одну полоску чистой ткани от своей юбки для бинта. Возможно, Колин был прав. Меньше чем за неделю она извела бы всю свою нижнюю юбку ему на бинты.
Как раз когда Хелена завязывала концы бинта, глаза Колина приоткрылись.
— Воды, — прохрипел он.
Она кивнула.
— Отис, у вас есть чистая вода?
Хелена увидела, что Отис вздрогнул, когда она назвала его по имени, но тем не менее бросил ей неполный бурдюк с водой, которую недавно набрал в ручье.
Хелена наклонила бурдюк так, чтобы Колину было удобнее пить. Их глаза встретились, и Хелена снова почувствовала то странное единение, ощущение, что они могут читать мысли друг друга, что они знают друг друга вечно. Но сейчас она не могла позволить себе поддаться своим ощущениям. Сегодня вечером ее успех в огромной степени зависел от обмана, и она не смела позволить проницательности Колина встать на ее пути. Поэтому Хелена отвела взгляд прежде, чем он успел украсть ее мысли.
Когда он закончил пить, Хелена вернула бурдюк Отису. Она намеренно коснулась пальцами пальцев англичанина, подавляя невольную дрожь, когда дотронулась до его грязных мозолей. Пока остальные занимались разжиганием костра, Хелена завела с ним разговор, надеясь, что их близость сможет обезоружить Отиса и заставит его забыть снова связать ее.
— Так сколько ты планируешь запросить за норманна? — пробормотала она.
Отис пожал плечами. Было ясно, что он об этом не думал.
— Он лучший рыцарь Ривенлоха, — призналась Хелена.
— Пятьдесят фунтов? — предположил он.
— Пятьдесят? — Она тихонько хихикнула. — О, он стоит гораздо больше этого, уверяю тебя. Сундуки Ривенлоха могут предложить гораздо больший выкуп.
Отис заговорщически прищурился:
— Ты и вправду хочешь насолить лорду Ривенлоху, да?
Хелена изобразила убийственный взгляд:
— Больше всего в жизни.
Он бросил на нее хитрый взгляд, как будто понимая ее мотивы слишком хорошо, и она так же хитро посмотрела в ответ.
— Ха! — воскликнул Отис, выискивая в лице Хелены признаки обмана. Она старалась, чтобы он этого не заметил. — И сколько бы ты запросила за него?
— Сто пятьдесят.
— Сто пятьдесят!.. — заорал Отис. Потом заговорил тише: — Ты действительно могла бы получить так много?
— Да.
Господи, Хелена надеялась, что он поверил ей. Она знала, что шотландцы не заплатят и шиллинга за нормандского рыцаря.
Отис почесал покрытый щетиной подбородок.
Хелена хотела дать ему время подумать и поэтому потерла руки и спросила:
— У тебя есть выпить что-нибудь покрепче, а, Отис?
Он подозрительно посмотрел на нее:
— Может быть.
— Я бы выпила чего-нибудь покрепче, после того как изображала няньку для этого презренного норманна.
Она содрогнулась.
Но Отис был не так глуп, как казался.
— Раньше ты сражалась рядом с ним. Тогда он, похоже, не был таким презренным.
Хелена скромно опустила глаза, копируя младшую сестру, которая была единственной из трех, кто честно проявлял женские добродетели.
— В тот раз, Отис, я думала, что вы собираетесь убить меня. — Она прижала руку к груди, как будто от этой мысли даже сейчас у нее прерывалось дыхание. — Я хочу сказать, когда я увидела ширину твоих плеч, и мрачное лицо, и… и длину твоего меча…
Отис выпрямился, очевидно, довольный ее льстивыми речами.
— Что еще я могла сделать, — продолжила Хелена, — кроме как рассчитывать на рыцаря, который поклялся защищать меня?
Она небрежно провела пальцами по краю корсажа, заставляя его посмотреть туда.
Отис так и сделал, и Хелена увидела, что в его глазах появился похотливый блеск.
— Ну, тебе не нужно волноваться, красавица, — промурлыкал он. — Не думаю, что мне придется убивать тебя.
— Правда? — Хелена позволила своему взгляду скользнуть по его груди, изображая интерес к тому, к чему на самом деле чувствовала отвращение. — Я буду так… благодарна… если ты этого не сделаешь.
С кривой улыбкой, обнажившей беззубые десны, Отис наклонился, чтобы вытащить из своей сумки кожаную бутылку. Хелена могла бы ударить его ногой в лицо, пока он наклонился, но она сдержала этот порыв. Он выдернул пробку и, вытерев горлышко рукавом, предложил ей выпить. Она взяла бутылку с кокетливой улыбкой, стараясь не поморщиться, когда поднесла грязную бутылку к губам.
Колин поморщился, разминая связанные запястья. Черт его знает, что эта девчонка задумала сейчас? Он не мог слышать, что Хелена говорила англичанину, но было ясно, что они явно нашли общий язык.
Это было плохо. Очень плохо.
Хелена из Ривенлоха явно была самой глупой девушкой во всей Шотландии. Она не только связалась с шайкой бесчестных наемников, но и, похоже, собиралась соблазнить их главаря.
Колин стиснул зубы. Он прекрасно знал, что нельзя верить девушке, будто ее искренне привлекает седой беззубый болван. И, тем не менее разочарование затуманивало его взор, когда он смотрел, как Хелена подбирается к истекающему слюной англичанину. Ее груди вот только что не вываливались из корсажа.
А потом она совершила свою самую жестокую ошибку. Она начала пить.
