Августа снова занялась браслетом.
— Хорошо, я не буду представлять тебя холостым джентльменам. Именно этого ты хочешь? Но за это ты должна ответить на мой вопрос. Только на один.
Оливия стиснула зубы. Какой у нее выбор? Впрочем, один ответ — это лучше, чем целый вечер попыток избежать материнских интриг.
— Ладно. Всего один.
— Вот и прекрасно. Итак… — Она подняла голову и окинула Оливию взглядом раненного до глубины души человека. — Ты намереваешься остаться в старых девах? Или твои стандарты так невыносимо высоки, что ни у одного мужчины нет никакой возможности им соответствовать? — Она прижала сжатые руки к груди. — Неужели последние три года я надеялась зря? Но заверяю тебя, что не хочу зря потратить еще три года!
Такого Оливия не ожидала и на какой-то момент даже растерялась.
— Это больше чем один вопрос, — напомнила она.
— Возможно, но смысл у всех одинаков. Скажи правду, Оливия, потому что мне надоела твоя игра.
Оливия склонила голову. Что же ей сказать?
— Я хочу рано или поздно выйти замуж. Но только за человека, которого полюблю.
Августа отпрянула.
— Это звучит как обвинение! Думаешь, я выходила замуж не по любви?
Оливия снова сдержала стон. Мать, как обычно, перевернула все с ног на голову, чтобы оказаться в центре внимания.
— Я не это имела в виду, матушка.
Августа презрительно фыркнула:
— Но тебе все же следует знать, что я любила всех своих мужей, хотя, возможно, и по-разному. — Она уставилась в пространство. — Джордж, хоть был намного старше меня, оказался настоящим душкой, добрым и великодушным. Твой отец… да, он был повесой, признаю, но я страстно его любила. А Хамфри… надеюсь, ты не сомневаешься в моей любви к нему?
— Нет, конечно, нет. Просто… — Оливия заломила руки. — Я просто не хочу совершить ошибку. Хочу быть уверенной.
— На самом деле, дорогая, ты мечтаешь об идеальном мужчине. Нок несчастью, таких просто не существует. И полагаю, ты уже сама это поняла. — Она подошла к дочери и нежно погладила по щеке. — Пойдем. Заканчивай прическу. И не надевай лучшие туфельки: там грязно и пыльно.
Оливия кивнула и принялась одеваться. Беседа оказалась не столь трудной, как она ожидала, но тем не менее расстроила ее. Неужели она добивается невозможного? Неужели слишком многого ожидает от мужчины, желая, чтобы он был верен, добр, порядочен и начитан? Наверняка нет! Может, она не там ищет? Но с каких пор любовь стала для нее обязательным условием брака?
Тяжело вздохнув, Оливия воткнула в волосы пару сверкающих гребней. Сегодня она прекрасно проведет время и не станет ни о чем волноваться. Особенно о лорде Хоке.
По крайней мере попытается.
Женщины и мистер Каммингс ехали в экипаже. Остальные мужчины, включая лорда Хока, — верхом. Слава Богу, Оливии не пришлось столкнуться с ним лицом к лицу! Вместо этого она размышляла о его спутниках, пытаясь возбудить в себе хотя бы малейший к ним интерес. Но увы, безуспешно.
По-настоящему отвлеклась она в городе. Вся площадь была освещена факелами, а в центре, на возвышении, сидели музыканты. По периметру были расставлены чаши с пуншем, бутылки с бренди, вино и тележки с бочонками эля.
— Леди, вы должны находиться здесь, между музыкантами и столами с пуншем, — наставлял мистер Каммингс. — Сюда не допустят никого из простого народа.
— А я хотела бы обойти площадь и посмотреть, как танцуют горничные и конюхи. И викарий, — озорно усмехнулась Оливия.
— Мы так и сделаем, — решила Пенни. — Это входит в программу развлечений. Но не ходите одна, Оливия. Только в компании. Пообещайте мне.
— Заверяю, я вовсе не горю желанием оказаться объектом нежеланного внимания со стороны конюха или аристократа.
Пенни вскинула брови, но Оливия отвернулась и глубоко вздохнула. Теперь она была рада, что приехала. В вечернем воздухе пахло дымом от факелов и пылью, лошадиным потом и контрабандными французскими духами. На площадь со всех концов сходились празднично одетые люди.
Оливия заметила трех державшихся за руки девушек. Возможно, дочери торговцев или горничные?
Оливия проводила их взглядом. Они смеялись и кокетливо поглядывали на молодых людей с прилизанными волосами, неестественно прямо державших шеи в крахмальных воротничках. Один из них, свистнув, крикнул вслед:
— Послушай, Энни, прибережешь один танец для меня?
Девушки дружно засмеялись. Но та, что в центре, по-видимому Энни, кивнула. Молодые люди тут же захихикали и принялись подталкивать друг друга локтями.
Оливия неохотно отвернулась. Какое счастье обладать такой свободой и выбрать мужчину, основываясь только на собственном к нему интересе!
Пенни неодобрительно покачала головой, осуждая распущенность молодежи. Но Августа весело рассмеялась. В глазах матери Оливия увидела неотразимые искорки, так привлекавшие мужчин. Ей внезапно показалось, что ее мать действительно не может жить без внимания противоположного пола. И видит в мужчинах только хорошее. А вот Оливия неизменно сосредоточивается на недостатках.
Музыканты стали настраивать инструменты, но Оливия была слишком поглощена столь неожиданным откровением, чтобы это заметить. Если она сказала матери правду относительно своих намерений выйти замуж, может, стоит прислушаться к ее советам? Постараться найти в мужчинах что-то хорошее, а не просто перечислять их грехи в журнале?
Кто-то толкнул ее сзади. Оливия пошатнулась, но ее подхватила чья-то сильная рука. Жар, идущий от этой руки, должен был послужить предостережением, но тем не менее, оказавшись лицом к лицу с Невиллом Хоком, Оливия испытала настоящее потрясение.
— Потанцуете со мной, Оливия? Несмотря на ваш гнев и поспешные слова, я бы хотел получить этот танец. Думаю, что и вы испытываете желание покружиться в моих объятиях.
Это было унизительно… это было невообразимо… но Оливия хотела танцевать с ним. По крайней мере этого желало ее тело… предательское тело.
Она смотрела в эти бездонные синие, а сейчас почти черные глаза и каждой частицей своего существа жаждала упасть в его объятия. Только гордость и остатки здравого смысла не давали это сделать.
— Я… по-моему, я достаточно ясно дала понять свое отношение к вам. Так или иначе, — добавила она, запоздало сообразив, что следует отнять руку, — я собралась сначала прогуляться. Да и музыканты еще не заиграли.
Невилл улыбнулся, и она поняла, что не может отвести от него взгляда, хотя сознавала, что мать совсем рядом и наблюдает за ними, и краем глаза видела, как Пенни что-то шепчет мужу. Но Оливия потонула в глазах Невилла.
— Я прошу только один танец, мисс Берд. Не настолько же вы бессердечны, чтобы отказать в этой смиренной просьбе!
Сердце Оливии забилось так громко, что, казалось, это слышат все окружающие. Во рту пересохло. Она, как идиотка, не могла ни рассуждать, ни говорить. Потом кто-то подтолкнул ее локтем… мать? — и она снова пришла в себя. Неужели после сегодняшней откровенной беседы мать снова навязывает ей человека, которого Оливия видеть не желает?
