— У нас была только одна ночь, — избегая его взгляда, ответила она.
— Ты забываешь о ночи в самолете, Кэти. — Его губы целовали мочку ее уха. — Ты спала, но я не мог уснуть…
Да, в самолете она спала, но не смогла заснуть дома. Она ворочалась в постели, ее тело жаждало его объятий… так же как и сейчас. Да что же это такое?! Или у нее совсем нет воли?
Вырвавшись из его рук, она пошла к столу. Опустив глаза, начала перебирать бумаги.
— Извини, Рекс, у меня так много работы.
— В чем дело? — Его голос звучал резко и даже грубо. — Я не верю, что слова Триш…
— Это не имеет никакого значения. — Сделав над собой усилие, она взглянула на него. — Я не отрицаю, что… мне было хорошо с тобой на острове. Но все кончено… Что касается меня, то все прошло. И сейчас мы на работе. А в моей жизни есть место только для карьеры, как я уже говорила. У меня нет ни времени, ни желания для эмоциональных переживаний.
Зазвонил телефон. Она была рада этой возможности уйти от разговора.
— Катрин, это Кен. Там случайно нет Рекса? Я пытаюсь его найти.
— Да, он здесь. Вы хотите с ним поговорить?
— Не по телефону. Скажи ему, что я жду его в своем офисе.
Катрин положила трубку.
— Это тебя. Кен хочет тебя видеть.
— Кейт. — Рекс наклонился вперед, положил ладони на стол; он был очень серьезен. — Я хотел бы видеть тебя сегодня вечером. У меня уже есть сегодня вечером встреча, но после нее я заеду за тобой…
Да, она знала, что он встречается вечером. Она же слышала его телефонный разговор с Лаурой, единственной женщиной в его жизни! Ее пронзило чувство обиды и боли; что же он за человек, если может встречаться с двумя женщинами сразу? Только осознание этой его двуличности помогло ей противостоять соблазнительной обжигающей настойчивости его янтарных глаз, окаймленных густыми черными ресницами.
— Я собираюсь поработать сегодня вечером дома. Я обещала Кену, что он увидит первые снимки завтра утром. — Она взглянула на него. — Извини, Рекс.
— Может быть, завтра?
— Я буду очень занята до конца недели… Но все равно — спасибо.
Рекс выпрямился.
— Не думай, что так просто отделалась от меня, Кейт Эшби. — Его губы осветила улыбка, взволновавшая ее до глубины души. — Мне сейчас надо идти к Кену… но я не сложил оружия. Ты знаешь, что говорят: слабое сердце никогда не завоюет прекрасную леди. А ты — та прекрасная леди, которую я собираюсь завоевать.
Насвистывая, он повернулся и ушел не оглядываясь. Как только он закрыл дверь, Кейт упала в кресло. И сколько же прекрасных женщин в его жизни?
Ну что же, да будь их две, десять или десять раз по десять — ей нет до этого никакого дела. Она не собирается быть одной из них.
Она не обманывала его, когда говорила, что должна поработать вечером, и сразу же после ужина пошла в свою рабочую комнату — самый большой переделанный ею шкаф в квартире.
Обычно она любила там работать. Ей нравилось быть в таинственной темноте, ей нравилось чувство изолированности, знакомые запахи химикалий… а больше всего — то удовольствие, которое она получала, когда видела конечный результат своих трудов. Еще в те времена, когда она была совсем девочкой, отец, сам страстный фотограф-любитель, поощрял ее, разрешал помогать ему, проявлять пленку и печатать сделанные им снимки, и для нее это было всегда увлекательно. Переносить снимки с одного подноса на другой, наблюдать, как на них проявляются образы — все это было заманчиво и таинственно.
Но этим вечером, когда она начала проявлять первые снимки, сделанные на острове, работая, как всегда, быстро и аккуратно в давящем призрачном свете красной лампочки, она обнаружила, что ее мысли ускользают, что она не может сосредоточиться на работе.
Она думала о Рексе Пантере.
После того как он ушел, она не видела его весь день, но была настолько занята, что ей некогда было скучать. У нее не было времени подумать о нем. И она не собирается этим заниматься сейчас!
Со вздохом она посмотрела на часы. Боже, уже половина двенадцатого! Она повесила первые снимки для просушки и, прикрыв одной рукой зевок, другой выключила красный свет. Уже наступила ночь. Голова болела, она чувствовала себя совершенно измотанной. Слава Богу, у нее не было этой жуткой усталости на Карибах; каждая клеточка ее тела взывала о сне. Она собиралась принять душ, но сейчас решила отказаться и от этого. Единственное, что она могла еще сделать, — это забраться в постель и уснуть!
Завтра, когда она отправится в офис, она подумает, как ей поступать дальше. И в зависимости от того, как часто ей придется сталкиваться по работе с Рексом Пантерой, она решит, оставаться ей в «Кларион» или уволиться.
Любить, зная, что она должна отказаться от этой любви… Нет, это выше ее сил.
На следующий день она не пошла на работу. Когда в шесть тридцать зазвонил будильник, она обнаружила, что ее недомогание прошлым вечером вовсе не результат разницы во времени; по-видимому, она подхватила какую-то болезнь. У нее была жуткая головная боль, каждая косточка в ее теле ныла, глаза слезились и болели, а когда она пыталась глотать, то не могла — так сильно воспалилось горло.
Она застонала и, отыскав кнопку будильника, выключила его. Чуть не свалив настольную лампу на пол, она дотянулась до телефона. Кена, конечно, еще нет в офисе, но можно оставить ему послание. Она обещала ему вчера вечером, что первые снимки Флейм Кантрелл будут у него на столе к его приходу, и ей хотелось выполнить свое обещание. Она решила, что через какое-то время ей полегчает, она встанет и приготовит их.
Она надеялась, что он поймет ее хриплый сдавленный голос на автоответчике:
— Я останусь дома сегодня, Кен. Пошли курьера за снимками… Они будут готовы к полудню.
Потом, видимо, она заснула, так как видела сон. Ей снилось, что она опять на острове вместе с Рексом Пантером. Он тащил ее на пляж в залив Ракушек, и как только они там очутились, он стал подносить к ее уху огромные ракушки.
— Слушай, Кейт, — говорил он. — Слушай музыку. Слушай, слушай…
Его лицо опечалилось, когда она попыталась отодвинуться, потом на нем появилось сердитое выражение. Наконец, когда она решила, что не сможет больше выдержать, он взял самую большую ракушку и стал стучать ею о камень. Он стучал все громче, боль и шум стали невыносимыми.
— Слушай, слушай, слушай!
— Остановись, — закричала она. — Уходи, оставь меня в покое! Неужели ты не видишь, я не хочу слушать!
Но стук продолжался.
— Хватит! Нет! — закричала она, и… звук ее протестующего голоса разбудил ее. Она, витая где-то между сном и реальностью, подняла голову с подушки и прислушалась.
О Боже! Она застонала и опять упала на подушку. Кто-то был у дверей, так как стук все продолжался.
