— И хотел бы найти богатого титулованного мужа.
Этот образ явно показался ей еще более забавным.
Ему действительно следовало бы закрыть рот и, наверное, больше никогда не открывать его.
К его облегчению, она в конце концов перестала смеяться и посмотрела на свои руки.
— Ты говоришь так, будто такая серьезная вещь, как брак, не должна основываться на чем-то большем, чем родословная и богатство. Это неправильно. Вы, мужчины, можете тянуть время, решая, кого взять в жёны. Мне такая роскошь недоступна.
Вот гораздо более безопасная тема для разговора. Не один раз они обсуждали неравенство между мужскими привилегиями и подчиненным положением женщин, и он с радостью переместился на эту промежуточную территорию.
— Миром правят мужчины. Мы с тобой это знаем.
— Может быть, потому в мире так много войн.
В ее «серебристо-серых глазах появился воинственный блеск.
Он мог бы вечно смотреть в эти грозовые глубины.
— А тебе не представляется замечательным, что мы готовы умереть, защищая наши страны, наши семьи?
— Прежде всего мне кажется глупым, что вы навязываете ситуацию друг другу. Женщины никогда не стали бы это делать.
— Они предпочитают вышивку и сплетни. Это гораздо продуктивней.
Элизабет терпеть не могла всего связанного с тканью и иголками, и не была настолько ограниченна, чтобы заниматься сплетнями. Она бросила на него надменный взгляд, который мог бы превратить мужчину послабее в лужу извинений, но он привык к этому и отвесил ей легкий насмешливый поклон, злорадно усмехаясь и радуясь, что может восстановить хотя бы небольшое равновесие.
— Разумеется, я не говорю о присутствующих.
— Не понимаю, почему я вообще полагаюсь на тебя.
— А я подумал, что ты здесь потому, что мои окна выходят на улицу.
Элизабет вскочила с кровати и подошла к окну.
— Отчасти это так, — согласилась она, — но с Люком я не могу об этом говорить… он просто видит меня насквозь — он это умеет. И я, конечно, не могу говорить о замужестве с мамой, потому что она очень некрасиво краснеет, если я начинаю задавать ей неудобные вопросы.
«Господи, если она могла подумать, что я стану отвечать на вопросы о близости между мужчиной и женщиной…»
Другое дело — наглядный показ, кончающийся вздохами и блаженством, но об этом не могло быть и речи, равно как и о дискуссии на эту тему.
— Я несведущ в этом, — сказал он осторожно, все еще стоя в намеренно небрежной лозе, прислонясь к обшитой панелями стене. — Я так же не состою в браке, как и ты.
— Но тебя и вполовину не так опекают, как меня. — Густые ресницы опустились на нежные щеки. — Но тем не менее я не спрашиваю тебя ни о чем, кроме твоего отношения к этому предмету. Или я не права?
— В каком смысле не права? — осторожно осведомился он.
— Я понимаю, что это не волшебная сказка с мифическими принцами и единорогами, но, конечно же, это ведь не слишком много — хотеть отчаянно влюбиться, да? — Она судорожно сглотнула, и стало заметно, как прошла волна по мышцам гортани. — Или я просто безнадежная наивная дурочка?
Отчаянно влюбиться, по его опыту означало отчасти попасть в ад.
— Немного наивная — может быть, учитывая твое положение в обществе, Эл.
Он ответил настолько честно, насколько мог себе позволить, поскольку этот предмет был остро мучительным. Майлз не хотел, чтобы она вышла замуж ради положения в обществе, и при этом, как это ни противоречиво, хотел, чтобы она кого-то полюбила. Это было бы еще хуже, чем видеть, что она довольна своей жизнью с каким-нибудь славным парнем типа Фосетта.
Разумеется, если только она не влюбится безумно в него самого.
Стук колес заставил ее снова посмотреть в окно; одной рукой она схватилась за занавес. Очертания ее стройного тела в шелковом платье лимонного цвета, ее задумчивое лицо, когда она стояла у окна, запечатлелись, наверное, навсегда в его памяти.
— Лорд Фосетт уезжает, — сказала она с явным облегчением.
— Значит, ты избавлена от необходимости объяснять свой отказ, — пробормотал он, выпрямляясь. — И теперь самое время покинуть мою спальню, прежде чем кто-нибудь узнает, что ты была здесь.
— Дельный совет. — Она скорчила гримаску. — Я уже выслушала нотацию от брата насчет того, что мы с торбой на самом деле не родня.
Майлз не раз задавал себя вопрос — удается ли ему обманывать Люка относительно своих чувств к Элизабет.
— Вот как?
— Люк сказал что-то о том, чтобы мы никуда не ходили вдвоем. Я заметила ему, что он слишком заботлив.
— Вот как? — повторил Майлз с циничной усмешкой.
Она направилась к двери, изящно взметнув шелковые юбки и распространяя аромат сирени.
— Я сказала ему, что наши отношения не изменились только оттого, что мы стали немного старше.
— Вот как? — в третий раз тихо сказал он, а она вышла из комнаты.
Глава 11
Дневник лежал на письменном столе, и Мэдлин смотрела на него, как смотрят на свернувшуюся кольцом змею.
Он причинил ей большие неприятности, и пока происходили эти неприятности, способствовал переменам в ее жизни. И теперь она не могла не задаваться вопросом, как реагировал бы Колин, если бы узнал, к чему привела его привычка записывать свои сокровенные мысли.
Когда ей вернули дневник, она сразу же заперла его в сейф для сохранности. Раньше она хранила его просто в ящике стола. Но, быть может, благоразумнее будет поместить его в какое-то место получше.
Честно говоря, она попыталась забыть о дневнике, но теперь вынуждена была достать его и, по крайней мере, подумать о том, не стоит ли его прочесть.
Больше всего ее интересовало, как лорд Фитч смог завладеть дневником, лежащим в ящике стола. Если он сделал это однажды, где гарантия, что не сделает во второй раз?
В кабинете стояла тишина, кожаное кресло Колина было уютно потерто, потому что он любил уединяться и сидеть в этом кресле. Мэдлин всегда снисходительно относилась к его стремлению уединиться, подозревая, что он много времени проводит в мечтах, разгадывает словесные головоломки, читает и, судя по всему, делает записи в дневнике. Книжные полки, стоявшие по стенам, обшитым дубовыми панелями, были полны его любимых книг, там же хранились курительные трубки и банки с табаком, стоявшие на тех же местах, где он их оставил.
Как сильно ее любовник отличается от него во всех отношениях.
Романтическая натура ее мужа выражалась в любви к цветам, к пикникам при лунном свете и в сочинении стихов.
Люку больше подходили реальные дела — избавить ее от нежелательного присутствия у нее в доме истекающего кровью человека, изъять краденое у вора. Можно не сомневаться, что эти мужчины совершенно непохожи, но, резко напомнила себе Мэдлин, она ведь не ищет замену Колину.
