Надо было прилагать усилия, чтобы выглядеть вежливым и обходительным. Но я не мог не смотреть на нее.
Эллен рассмеялась.
— Пить ты не умеешь, верно?
Я покачал головой.
— У меня это ужасно получается, — пришлось мне выдавить из себя признание.
Она снова рассмеялась:
— Хорошенькое ты дельце выбрал, раз оно у тебя получилось ужасно.
Я кивнул, пытаясь распрямиться. Минуту мы молчали, потом слова все-таки стали вылетать у меня изо рта — правда, мучительно медленно.
— А сколько времени вы с Артом вместе?
Ее губы были слегка приоткрыты. Я видел кончик ее розового языка, спрятанный во рту.
— Несколько лет. Правда, «вместе» — это слишком туманное выражение. Нам правится общество друг друга, у нас отличные отношения, насколько я знаю. — Ее губы изогнулись в саркастической улыбке.
— О-о, — произнес я — больше ничего не мог придумать. — А ты учишься в Абердине?
— Я закончила в прошлом году, — сообщила Эллен. — А работаю помощницей вице-президента Фэрвичского коммерческого банка. Хауи говорит, что я отличная секретарша. Может, он и прав, но, по крайней мере, я независима финансово, чего нельзя сказать про него.
Мы поменялись местами. Я уселся на табурет, она встала и принялась убираться на кухне. Хотелось ей помочь, но у меня невероятно кружилась голова, немного мутило. Поэтому пришлось продолжать сидеть и надеяться, что она не посчитает меня шовинистом. Однако, похоже, это девушку не беспокоило.
Я слушал, как Эллен рассказывает про свою семью на Западе. Когда она открыла духовку, я почувствовал тепло на босых ногах. Ее голос звучал мягко и расслабленно. Такой тон уникален для женщин, занятых на кухне.
То, что она рассказывала, напоминало сюжет фильма. Ее отец был хирургом, специализирующимся на кистях рук, мать — бывшая мисс Теннеси. Они жили у океана, в высоком доме, на берегу залива Сан-Франциско. Детей четверо, Эллен — самая младшая и единственная дочь. Она вспомнила, как впервые купалась в море, как в семь лет ее обожгла медуза. Девушка заочно училась в Брук-колледже в Нью-Гэмпшире, но познакомилась с Артом в Нью-Йоркском университете во время курса лекций по итальянской археологии. Они оба были тогда первокурсниками. Артур жил вместе с ней летом на второй год знакомства, понравился ее родителям, но впал в депрессию. Он ненавидел океан, а работа в кафетерии положила конец идеалистической любви к пролетариату.
Она рассказала мне о первых впечатлениях от доктора Кейдом. Она увидела его впервые не в Абердине, а в Брук-колледже, во время первой недели занятий. Профессора пригласили прочесть лекцию о жизни в монастырях двенадцатого века. Эллен сказала, что во второй раз (теперь их свел Артур) доктор Кейд даже вспомнил, как ее зовут, хотя она не задала во время лекции ни одного вопроса и лишь представилась в конце занятия. Девушка убеждала меня, что Кейд — самый выдающийся человек, которого она когда-либо встречала. Затем она рассмеялась и добавила, что если Арт ее когда-нибудь бросит, то сделает это ради своего преподавателя.
В кухню ворвался Хауи, рыжие волосы падали на лоб так, словно он только что проснулся, глаза медного цвета налились кровью, были не сфокусированными и стеклянными. Он посмотрел на нас, переводя взгляд с меня на Эллен, потом хитро улыбнулся:
— Я чему-то помешал?
— Не будь идиотом, — нахмурилась девушка, подошла к духовке и заглянула сквозь стекло. — Печенье почти готово. Хочешь?
Он кивнул, схватил со стола открытую бутылку вина, налил в запачканный мукой мерный стакан, не обращая внимания на то, что часть темной жидкости пролилась на кухонный стол. Мука всплыла на поверхность и стала кружить в вине белой массой, но Хауи это проигнорировал. Я недоверчиво наблюдал, как он осушил стакан, затем вытер рукавом рот, прислонился к кухонному столу и уставился на меня.
— Она великолепна, черт побери, ты не находишь?
— Достаточно, Хауи. — Эллен выпрямилась и уперла руки в бока. — Прекрати.
— Такая великолепная, что у тебя завязывается язык. Внутри у тебя все извивается. — Хауи обеими руками изобразил нечто извивающееся у себя перед животом. — Даже не можешь нормально думать.
— Прекрати его дразнить. Прекрати! Я серьезно.
Эллен подошла к Хауи и ткнула пальцем ему в грудь. Он нависал над нею.
— Ты слышал когда-нибудь про «De Secret is Mulierum»? — художник посмотрел на меня. — «Женские секреты», написано под псевдонимом Альбертом Великим в тринадцатом веке. Он утверждал, что женские тела от природы грязны и развращены, они представляют опасность для мужчин. Он проповедовал три вещи — избегать, судить и казнить.
Он улыбнулся и повертел пальцем у виска, все еще глядя на меня.
— Я вижу, что происходит. Она совращает твой впечатлительный юношеский ум.
— Ты слишком пьян, чтобы что-нибудь понимать. Вот что происходит, — тон девушки смягчился.
— Может, и так, — согласился Хауи и потер глаза. — Мы идем кататься на лодке, — объявил он.
— Сейчас? — удивилась Эллен. — Мне кажется, ты говорил, что слишком холодно.
Он щелкнул по крошке, и она перелетела через стол.
— Я слишком пьян, и не почувствую холода, — сказал он и посмотрел на меня. — Хочешь присоединиться?
— Я никогда не греб прежде.
— Это легко. Просто берешь чертово весло и… гребешь.
— Кажется легким делом, — признал я.
— Умник. — Он направился в гостиную, но остановился на пороге, придерживая дверь босой ногой. — Пошли, Эрик, поплывешь со мной. Будешь первым помощником. Пошли!
Я посмотрел на Эллен в поисках помощи, но она доставала из духовки противень с печеньем и не обращала на меня внимания. Девушка уже выразила свою точку зрения.
Глава 6
Дэн с Артом забрались в каноэ, а мы с Хауи оказались в барже, как он почему-то назвал маленькую открытую лодку с веслами, прикрепленными с каждой стороны. «Капитан» заявил, что сам будет грести одним веслом, а мне велел взяться за второе. В результате, мы ходили большими кругами, тогда как Арт с Дэном рванули вперед к противоположному берегу, по направлению к устью Бирчкилла, которое пряталось в темноте за нависающими деревьями. Я слышал тихие всплески их весел и тихие голоса.
В нашей лодке воняло спиртным. Хауи взял с собой полную фляжку и практически сразу же ее пролил. Теперь пролитое переливалось с места на места по днищу. Я думал, что «капитан» отключится, и один раз парень бросил весло, опустил плечи и немного отклонился назад. Однако он быстро справился, опустил руку в воду, набрал пригоршню и побрызгал себе на лицо.
— Да, здесь очень хорошо, — произнес он. Слова я разобрал с трудом.
Я немного пришел в себя от прохладного воздуха. Хотелось разглядеть Эллен в освещенном доме, но ее было не отыскать. Все окна второго этажа оставались погруженными во тьму. На третьем этаже светилось только одно окно, словно неотрывно смотрящий на тебя желтый глаз.
