13
— Джек…
Джек рассеянно поднял голову. Почувствовал, как струйка холодного воздуха прикоснулась к затылку, и поежился.
— Джек?
Он не сразу сосредоточился, расстроенный тем, что ему удалось одолеть только четверть газетной статьи, которую он читал. Он сидел за маленьким круглым чугунным столиком на террасе своей квартиры в пентхаусе и вздрогнул, услышав негромкий голос, окликавший его по имени. Что-то подсказало ему, что его успели окликнуть уже раза четыре.
— Там слишком холодно сидеть, — произнес голос. — Может быть, вы наконец вернетесь в комнату?
Это была Мэтти, домработница, которая служила у них уже двенадцать лет. Она разговаривала с ним нежно и заботливо, как няня с любимым, но своевольным ребенком. Когда Кэролайн была жива, эта стройная негритянка в круглых очках, с посеребренными сединой волосами, приходила по вторникам и пятницам, прибирала в квартире, делала покупки и выполняла еще какие-то мелкие поручения. После того как Джека выписали из больницы, она стала приходить каждый день и ухаживать за ним. Он ни о чем не просил, она сама пришла в понедельник и объявила: «У меня изменился график». Она не спрашивала, хочет ли он, чтобы она приходила чаще, не интересовалась деньгами. Она просто все взяла на себя и добавила к своим обычным обязанностям приготовление еды. В первые два месяца в квартире у Джека дежурил медбрат по имени Уилли. Но это не имело значения. Мэтти приходила каждое утро в девять. Когда она поняла, что Джек плоховато спит по ночам, что он почти всегда просыпается раньше, она стала появляться в восемь или в семь, а иногда даже в шесть, чтобы приготовить ему завтрак и сварить кофе. У нее был ключ от квартиры, и она могла войти в любое время. Не так давно Джек обнаружил, что Мэтти наведывается к нему и посреди ночи. Как-то раз он проснулся в два часа ночи и увидел, что она сидит в гостиной и смотрит телевизор, до предела убавив громкость. Он не встал с постели, он просто почувствовал, что в квартире есть кто-то еще, кроме Уилли. Когда он позвал Мэтти, та смутилась и вошла в его спальню. Сказала, что заходит время от времени, чтобы посмотреть, все ли с ним в порядке, так как знает, что он ни за что в жизни не позвонит ей так поздно, даже если ему будет что-то нужно. Она знала, что Уилли поможет в экстренных случаях, но в мелочах ему не доверяла. Вот так она сказала. Милая, милая Мэтти. Джек думал, что она тоскует по Кэролайн почти так же сильно, как он. И теперь Мэтти с тревогой смотрела на него, стоя в гостиной. С тревогой и печалью.
— Говорят, будет дождь. Может быть, мокрый снег. Почему бы вам не пойти в тепло?
— Мне тут хорошо, Мэтти, — отозвался Джек.
Но ее это не устроило. Она стояла у полуоткрытой скользящей стеклянной двери, подбоченившись левой рукой, и хмуро смотрела на него.
— Вернусь через пару минут. Договорились?
— Вы мне правду говорите?
Ее голос прозвучал без упрека, не сердито, почти как строчка из песенки.
— Обещаю.
— Через пять минут?
— Да. Не позднее чем через пять минут.
Мэтти кивнула. Она была довольна результатом на все сто процентов и согласилась на компромисс, словно ничего лучше и не ждала.
Как только Мэтти быстрой походкой удалилась в кухню, Джек вернулся к своим обычным утренним занятиям. С тех пор как он возвратился домой из больницы, первым делом он выходил на балкон и почитывал шарлотсвиллскую газету с отчетом о ходе расследования убийства Кэролайн.
Расположение этой квартиры было для него очень важно. Они с Кэролайн приобрели ее из-за этой террасы, из-за всего, что она символизировала, поэтому погода не имела значения. Если шел дождь, он просил Мэтти поставить зонтик, который Кэролайн раньше ставила от солнца. Если было холодно, Джек надевал свитер. Когда он думал о своем браке, когда он думал о них двоих, он представлял, как они вдвоем сидят за этим чугунным столиком, поставленным так близко к ограждению, как только мог выдержать Джек (за эти годы у него появился свой предел, и он садился ровно в восьми футах от парапета), и завтракают вкусно и уютно, и их колени соприкасаются, и ее рука гладит его руку, когда она тянется за тостом или берет чайной ложкой джем.
